Сладостно и почетно   ::   Слепухин Юрий Григорьевич

— Потери в обороне всегда меньше потерь в наступлении. Но главное, русские хоть знают, за что гибнут…

Полковник помолчал, потом сказал неожиданно:

— А Толстой все-таки прав.

— Толстой? — переспросил Шлабрендорф с удивлением. — В чем именно он прав?

— Я просто вспомнил его рассуждения о насморке Наполеона. Как вы считаете, Фабиан, этот наш детонатор — мог он изменить историю Германии?

— Еще как изменил бы.

— Тогда вот вам и ответ, почему не сработал: просто не пришло время.

— Хеннинг, вы и впрямь мистиком становитесь. Как будто начитались не Толстого, а Сведенборга.

— Я не шучу, Фабиан. Мне представляется все более справедливой мысль, что ход истории вообще зависит от нас лишь в самой ничтожной степени. Если то или иное историческое событие должно произойти — оно произойдет, кто бы и какими бы средствами ни пытался этому воспрепятствовать. Если, наоборот, время для какого-то перелома еще не настало, то вы ничем не приблизите этого момента — как бы ни старались. В такой ситуации все ваши усилия кончаются неизменным провалом, причем зачастую самым нелепым. Вроде самопроизвольной деактивации.

— Не знаю, насколько справедлива теория исторического предопределения, но ее опасность бесспорна.

— Опасность?

— Да, потому что она оправдывает бездействие. Точнее, она его предписывает. В самом деле — какой смысл что-то делать, если конечный результат от тебя не зависит…

Тресков покачал головой.

— Фабиан, вы чего-то недопонимаете.