След   ::   Рыбас Святослав Юрьевич

Стояло лето сорок второго года, оно сулило Гитлеру победу под Сталинградом, и поэтому немцы иногда отпускали пленных, если за них просили жены или родители. Но где взять на всех жен и отцов, если за забором томились тысячи человек из разных мест страны? Пленные перебрасывали записочки с адресами, умоляли спасти. Одна записочка попала к тестю. Какой-то кубанский казак просил привезти из станицы его жинку и обещал за это мешок продуктов. И предприимчивый старик, у которого на руках была моя семья, отложил кормившее его сапожное дело и подался на Кубань. Рассказывая мне о своем подвиге, он гордился тем, что на обратном пути его вместе с жинкой, ее сестрой и тачкой с харчами немцы везли на грузовике больше ста километров. За банку меда. Он купил фашистов с потрохами. Но человека все-таки спас.

- А не страшно тебе было? - спросил у меня Антон. - Ты ж белогвардейцем был?

Даже спустя целую вечность, за которую российская телега сделалась космическим кораблем, он видел разницу между нами.

- Ни черта не страшно, - ответил я. - После чужбины я спокойно бы принял и пулю.

- Ну уж! - усмехнулся он. - Это сперва-то, после чужбины. А потом? Если бы взяли тебя по новой? Думал же об этом?

- Не помню.

- А я думал, что тебя загребут, - признался Антон. - Даже мыслишка была отказаться от тебя...

Он улыбался, здоровенный, загорелый мужик, а Веры уже не было с нами. Наверное, ему хотелось облегчить душу. Живая сестра мешала бы признаться, а мертвая будто и помогала.