Великий лес (журнальный вариант)   ::   Ненацки Збигнев

Он ее попросту растоптал, а она сохранилась в нем в каком-то таинственном облике. Здесь же, когда он не думал о том, кем был раньше, она начала прорастать снова. Размышляя так, он почувствовал себя лучше, чувство брезгливости исчезло, потому что даже сама мысль о проклевывающейся в человеке растоптанной впечатлительности показалась ему невыразимо смешной. Уж скорее стоило признаться, что на этот раз (когда-то ведь должен быть этот первый раз) он, однако, выпил слишком много, потому что мог себе это позволить. В деревушке под названием Морденги, в лесничестве на опушке леса, могло случиться, что он слишком много выпил и проснулся с похмельным синдромом. Тем более что и спал этой ночью очень плохо. Но водка и плохой сон – это было слишком простое объяснение. Мысль о пробуждающейся в нем впечатлительности тоже, однако, искушала, потому что каким-то образом льстила его взглядам на собственную персону. Ведь приятнее думать, что ты более впечатлителен, чем предполагал.

«Еще сегодня я отсюда съеду» – таков был итог утренних размышлений, после которых Юзеф Марын встал с постели, побрился, умылся, вскипятил воду для чая, позавтракал, оседлал кобылу и поехал в лес очень холодным весенним утром.

Был ли какой-то смысл в питье водки с лесничим Стефаном Кулешей и его двумя коллегами, тоже молодыми лесниками? Юзеф Марын редко действовал без какой-либо цели и наверняка не пил бы с кем-то водку без конкретной причины. Он пошел пить к Кулеше, потому что волей случая как инспектор охотнадзора поселился в его лесничестве.