Великий лес   ::   Ненацки Збигнев

Достаточно было год не обращать на это внимания – и где только можно – даже в палисаднике перед домом и возле веранды, посреди георгинов, астр, гладиолусов, тюльпанов, нарциссов, цинний, петуний, гвоздик и мальв – вдруг вырастала березка, клен или сосенка. То же самое случалось и в саду, и даже в кювете – всюду, где только было можно, лес хотел расселиться, овладеть каждым кусочком почвы, даже кучкой земли, которая скопилась в водосточной трубе, потому что и туда посадил березку. Лес был жаден к чужому добру, он хотел бы владеть всем миром. Зарастали старые дороги, древние могилы, тропки и тропинки. Он постанывал и скулил, оправдываясь за свои мелкие провинности, но о преступлениях молчал.

«Где моя жена Хильда и две дочки?» – спрашивал Хорст Собота, а лес только по-своему постанывал и скрипел, ветер шумел в его ветвях. А ведь Хорст Собота узнал от старого Кайле и от всех тех, кто пережил в этих местах ту страшную зиму, когда, как и многие другие, Хильда с дочерьми, коровами и лошадьми спряталась в лесу. И многие уцелели, а они – нет. Никто не знал, что с ними случилось, хоть Хорст Собота, когда вернулся из плена, выспрашивал, писал письма во все концы света. И ждал, пять лет ждал какого-нибудь знака от Хильды, от которой-нибудь из дочерей. Ведь если они были живы, должны же были когда-нибудь отозваться, написать открытку хотя бы с края света, как многие другие, которые тоже тогда потерялись, а потом нашлись. Но Хильду и дочерей, видимо, поглотил лес, впился корнями в их тела, питался ими, набирался сил.