JК
Смерть Егора Сузуна :: Липатов Виль Владимирович
Страница: 82 из 112К сыромятниковской качалке ведет по садику узенькая, посыпанная песком тропинка, и когда Егор Ильич шагает по ней от калитки, он испытывает странное и неприятное чувство.
Егору Ильичу кажется, что город постепенно исчезает – сперва затихают людские голоса, потом смазывается и пропадает скрежет и звон трамваев, а уж затем тишина закладывает уши ватой. Егору Ильичу хочется покрутить головой, чтобы избавиться от тишины, но это не помогает – она вязнет в ушах замазкой. А шагов через десять Егора Ильича охватывает точное и острое ощущение того, что за спиной нет шумного и веселого города. Словно и не было суетливо-тревожных трамваев, солидных автобусов, тонконогих «Москвичей» и широкогрудых, важно приседающих на задок «Волг», словно и не существовало озабоченного и трудолюбивого человеческого потока, плывущего по тротуару, как по бесконечному эскалатору.
Сейчас, пробираясь по узенькой дорожке, Егор Ильич хмурится. Василия Васильевича, сидящего в качалке, он замечает только тогда, когда почти вплотную приближается к нему: Сыромятников скрыт ветвями, а пятнистые тени листьев на белой рубахе делают ее похожей на маскировочный халат, и Егор Ильич в который уж раз думает о том, что Василий Васильевич замаскировался в своем садочке.
– Здорово! – буркает Егор Ильич и с размаху садится на скамейку.
– Здравствуй, Егор! – тихо и медленно отвечает Василий Васильевич.
Егору Ильичу кажется, что город постепенно исчезает – сперва затихают людские голоса, потом смазывается и пропадает скрежет и звон трамваев, а уж затем тишина закладывает уши ватой. Егору Ильичу хочется покрутить головой, чтобы избавиться от тишины, но это не помогает – она вязнет в ушах замазкой. А шагов через десять Егора Ильича охватывает точное и острое ощущение того, что за спиной нет шумного и веселого города. Словно и не было суетливо-тревожных трамваев, солидных автобусов, тонконогих «Москвичей» и широкогрудых, важно приседающих на задок «Волг», словно и не существовало озабоченного и трудолюбивого человеческого потока, плывущего по тротуару, как по бесконечному эскалатору.
Сейчас, пробираясь по узенькой дорожке, Егор Ильич хмурится. Василия Васильевича, сидящего в качалке, он замечает только тогда, когда почти вплотную приближается к нему: Сыромятников скрыт ветвями, а пятнистые тени листьев на белой рубахе делают ее похожей на маскировочный халат, и Егор Ильич в который уж раз думает о том, что Василий Васильевич замаскировался в своем садочке.
– Здорово! – буркает Егор Ильич и с размаху садится на скамейку.
– Здравствуй, Егор! – тихо и медленно отвечает Василий Васильевич.