Смертный приговор   ::   Эльчин

После смерти Орду-хана (он накануне Нового года умер) девица-лошадка, то есть моя невестка, каждый раз на Новый год заставляет беднягу Омара, чтобы он семь дней с утра до вечера играл на пианино траурные мелодии. Кому скажешь?... В общем... Да, в тот день звонит мне, говорит: "Куда ни глянешь - твои книги". То есть намекает, что благодаря ему издают мои книги. И я хорошо ему ответил, очень крепко, даже самому понравилось: "А у писателя и должны быть книги!" Он рассмеялся, но в смехе был какой-то надлом, я ведь писатель, я тотчас уловил. "Муршуд, - сказал он, - а у меня ведь к тебе дело". Я ушам не поверил. Какое у него ко мне может быть дело?... За все время он первый раз говорил мне такое... Я подумал, что это, наверное, какой-то его фокус... "Пожалуйста", говорю. "У тебя друг есть один, профессор..." - "Какой профессор?" спрашиваю. "Да как его, Самедбейли, Ахмедбейли?" - "Может, ты Мурсалбейли имеешь в виду?" - "Да, - сказал он, - Мурсалбейли. Хочу, чтобы мы с тобой как-нибудь вместе пошли, показаться ему хочу". Здоровый как бык, куриную ножку вместе с костью съедает, что с ним сделается? "Где ты, а где доктор, Абдул?" говорю. Рассмеялся, но опять надломленно рассмеялся, я писатель, я понял. "Нет, - говорит, - ничего, конечно, такого... Вчера я ходил к доктору Бронштейну, он мне посоветовал показаться хорошему специалисту..." Как придворный врач у шахов, доктор Бронштейн был у них домашним врачом. Паникер страшный. И в семью Омара он приходит раз в пятнадцать дней, осматривает. Знаю я, его хвалят, а почему - потому что еврей... Если еврей, значит, хороший врач...