JК
Смиренное кладбище :: Каледин Сергей
Страница: 14 из 87Воробей снял шляпу и толкнул тяжелую дверь.
В прохладном полумраке церкви у левого Никольского алтаря стояло четыре гроба на специальных для того скамейках. Возле гробов, по-домашнему, спокойно, хлопотали родственники: прихорашивали, поправляли покойниц. Все четверо были старушки.
Иногда здесь и крестили, если не было гробов, а если были, то крестили в крестильной. Там же Батя полгода назад крестил и Витьку, сына Воробья. Крестным был Кутя, а крестной матерью Валькина подруга с Лобни Ирка.
Воробей подошел к стойке, за которой Марья Ивановна оформляла усопших. Тяжелый шаг Воробья оторвал Марью Ивановну от дел:
– У вас отпевание?
– Это я, Марья Ивановна, Лешка Воробей…
– Лешенька, а я тебя и не узнала. Ты что, выходной сегодня? Наряженный…
– Да нет, – Воробей замялся, – к следователю мне скоро… В прокуратуру. Шел вот – зашел…
– Чего ж ты опять натворил? Господи! – она искренне всплеснула руками.
– Да за старое, еще до больницы, когда пил… Адвокат сказал, простят, не посадят. А там кто его знает… Значит вот, на всякий случай… до свидания. Батя-то где?
– Батюшка? Обедает. Посмотри в крестильной. Ну, дай Бог тебе, Лешенька.
– Она мелко перекрестила его.
– К… – Воробей подавился. – Спасибо, Марья Ивановна.
Воробей дошел до главного алтаря, поздоровался с Анатолием Николаевичем, горбатым стареньким монахом, прохромавшим через церковь насквозь.
Обычно попы обедали в церковной сторожке.
В прохладном полумраке церкви у левого Никольского алтаря стояло четыре гроба на специальных для того скамейках. Возле гробов, по-домашнему, спокойно, хлопотали родственники: прихорашивали, поправляли покойниц. Все четверо были старушки.
Иногда здесь и крестили, если не было гробов, а если были, то крестили в крестильной. Там же Батя полгода назад крестил и Витьку, сына Воробья. Крестным был Кутя, а крестной матерью Валькина подруга с Лобни Ирка.
Воробей подошел к стойке, за которой Марья Ивановна оформляла усопших. Тяжелый шаг Воробья оторвал Марью Ивановну от дел:
– У вас отпевание?
– Это я, Марья Ивановна, Лешка Воробей…
– Лешенька, а я тебя и не узнала. Ты что, выходной сегодня? Наряженный…
– Да нет, – Воробей замялся, – к следователю мне скоро… В прокуратуру. Шел вот – зашел…
– Чего ж ты опять натворил? Господи! – она искренне всплеснула руками.
– Да за старое, еще до больницы, когда пил… Адвокат сказал, простят, не посадят. А там кто его знает… Значит вот, на всякий случай… до свидания. Батя-то где?
– Батюшка? Обедает. Посмотри в крестильной. Ну, дай Бог тебе, Лешенька.
– Она мелко перекрестила его.
– К… – Воробей подавился. – Спасибо, Марья Ивановна.
Воробей дошел до главного алтаря, поздоровался с Анатолием Николаевичем, горбатым стареньким монахом, прохромавшим через церковь насквозь.
Обычно попы обедали в церковной сторожке.