Смок Белью   ::   Лондон Джек

У Смока хватило мужества промолчать о том, что он хотел бы уйти один. Но прежде, чем он вновь обрел дар речи, образы далекого, многоцветного мира, дальних солнечных стран вспыхнули в его памяти, мелькнули и померкли.

– Вернемся, Лабискви, – сказал он. – Ты станешь моей женой, и мы всегда будем жить с Оленьим народом.

– Нет, нет! – Она покачала головой и вся протестующе выпрямилась в кольце его рук. – Я знаю. Я много думала. Тоска по большому миру измучит тебя, долгими ночами она будет терзать твое сердце. Она убила Четырехглазого. Она убьет и тебя. Всех, кто приходит сюда из большого мира, грызет тоска. А я не хочу, чтобы ты умер. Мы пойдем на юг и проберемся через снежные горы.

– Послушай меня, дорогая, – уговаривал он, – вернемся!

Она прижала руку в рукавице к его губам, не давая ему продолжать.

– Ты любишь меня? Скажи, любишь?

– Люблю, Лабискви. Ты моя любимая.

И снова ее рука ласково зажала ему рот.

– Идем к тайнику, – решительно сказала Лабискви. – До него еще три мили. Идем.

Смок не трогался с места, она потянула его за руку, но не могла сдвинуть. Он уже готов был сказать ей, что там на юге, его ждет другая…

– Нельзя тебе возвращаться, – заговорила Лабискви. – Я… я только дикарка, я боюсь того большого мира, еще больше я боюсь за тебя. Видишь, все так и есть, как ты мне говорил. Я тебя люблю больше всех на свете. Люблю больше, чем себя. Нет таких слов в индейском языке, чтобы сказать об этом. Нет таких слов в английском языке.