Смотри, смотри, живая птица   ::   Горалик Линор

Это была правда, псих никогда не фальшивил, судя по всему, у него был прекрасный слух, ужас же заключался в голосе, нет, не в голосе, - в тембре, в интонации, или как это в пении называется, - словом, он издавал звук надрывно, горестно и надрывно, так, что слушающий цепенел, и думал:"вой", потому что такое страдание бывает только в вое, тем более, что слов все равно было не разобрать. Лори, кстати, никогда не видела психа живьем, псих жил не один, а с отцом, маленьким старичком с вечно извиняющимся взглядом. Обычно старичок надевал на психа наушники и как-то запирал его, что ли, словом, психа не было слышно, только иногда откуда-то очень-очень издалека раздавалась в тишине полная страдания нота. Только когда старичку приходилось уйти, психу удавалось запустить музыку на полную, бешеную громкость, вырваться из своей (войлоком обитой? мелькнуло у Лори) темницы на застекленный балкон и петь там, петь, петь, петь, пока не возвращался старичок и не запихивал психа обратно, в наушники, в тихую комнату, глушащую неприятные для окружающих скорбные звуки. Соседка говорила как-то, что псих слушает музыку двадцать четыре часа в сутки, а если выключить ее или отобрать наушники - кусается, но откуда все это известно, Лори не понимала. На несколько секунд наступила тишина, и она почувствовала, как весь дом замер в единой робкой надежде, но тут тишина раскололась барабанным боем, гитарным стоном, яростным бряцанием литавр, ко всему это прибавился дикий голос, господи, подумала Лори, еще пятнадцать минут, в 11 соседи начнут колотить в дверь его и кричать: "Полиция! Полиция!". От этого псих всегда выключает магнитофон, а раньше нельзя, в полиции (настоящей) соседям обьяснили, что до каких-то там децибел это его гражданское право.