JК
Собака :: Станюкович Константин Михайлович
Страница: 5 из 19“Со дна, говорит, достану подлеца!”
II
Эта новость произвела сильное и тяжелое впечатление. Вся команда любила и жалела беглеца — тщедушного матроса, не стерпевшего частых порок и сбежавшего с корвета.
Несколько мгновений стояло молчание.
И наконец Лещиков решительно проговорил:
— Так и поймал!
— То-то и есть! — радостно подтвердил молодой матросик.
— Нет такого закона, чтобы вернуть беглого, ежели он ничего дурного не сделает… Небось, как в прошлом году Трофимов скрылся, его и не ловили… Концырь тогда сказывал, что никак, мол, нельзя!..
Так говорил Лещиков, а в душе трусил за товарища. Просветлели и матросы.
— Вот то-то и есть! Собака из-за самого этого и распалился! — сказал Никишка. — И вчера зверствовал надо мной и сегодня. А старшего офицера призвал и ему обсказал, как этто встрел на улице Трофимова. “Идет, говорит, подлец, и ровно господин какой… Форсисто одетый в вольной одеже, в штиблетах и цигарку курит. Можете, говорит, это понять?” Это Собака старшего офицера спрашивает, а сам со злости ажно побелел. Старший офицер молчит, а Собака шипит, точно глотку перехватило: “И ведь смотрит на меня; изменник присяги и, подлец, еще смеет смотреть… Хучь бы не смел показываться… Ну, говорит, я окликнул: такой, мол, сякой… “Ты присягу нарушил и обязан вернуться, ежели не есть подлец!” А он-то: “Я, говорит, здесь не такой-сякой, а вольный человек и вернуться не согласен. А ты, говорит, проваливай”.
II
Эта новость произвела сильное и тяжелое впечатление. Вся команда любила и жалела беглеца — тщедушного матроса, не стерпевшего частых порок и сбежавшего с корвета.
Несколько мгновений стояло молчание.
И наконец Лещиков решительно проговорил:
— Так и поймал!
— То-то и есть! — радостно подтвердил молодой матросик.
— Нет такого закона, чтобы вернуть беглого, ежели он ничего дурного не сделает… Небось, как в прошлом году Трофимов скрылся, его и не ловили… Концырь тогда сказывал, что никак, мол, нельзя!..
Так говорил Лещиков, а в душе трусил за товарища. Просветлели и матросы.
— Вот то-то и есть! Собака из-за самого этого и распалился! — сказал Никишка. — И вчера зверствовал надо мной и сегодня. А старшего офицера призвал и ему обсказал, как этто встрел на улице Трофимова. “Идет, говорит, подлец, и ровно господин какой… Форсисто одетый в вольной одеже, в штиблетах и цигарку курит. Можете, говорит, это понять?” Это Собака старшего офицера спрашивает, а сам со злости ажно побелел. Старший офицер молчит, а Собака шипит, точно глотку перехватило: “И ведь смотрит на меня; изменник присяги и, подлец, еще смеет смотреть… Хучь бы не смел показываться… Ну, говорит, я окликнул: такой, мол, сякой… “Ты присягу нарушил и обязан вернуться, ежели не есть подлец!” А он-то: “Я, говорит, здесь не такой-сякой, а вольный человек и вернуться не согласен. А ты, говорит, проваливай”.