JК
Соборяне :: Лесков Николай Семенович
Страница: 288 из 411Здесь глубокая тишина и прохлада
Утомлённыйзноем, Туберозов лишь только вышел из кибитки, так сию же минуту почувствовал себя как нельзя лучше. Несмотря на повсеместный жар и истому, в густом темно-синем молодом дубовом подседе стояла живительная свежесть. На упругих и как будто обмокнутых в зелёный воск листьях молодых дубков ни соринки. Повсюду живой, мягкий, успокаивающий мат; из-под пёстрой, трафаретной листвы папоротников глядит ярко-красная волчья ягода; выше, вся озолочённая светом, блещет сухая орешина, а вдали, на темно-коричневой торфянистой почве, раскинуты целые семьи грибов, и меж них коралл костяники.
Пока Павлюкан в одном бельё и жилете отпрягал и проваживал потных коней и устанавливал их к корму у растянутого на оглоблях хрептюга [185] , протопоп походил немножко по лесу, а потом, взяв из повозки коверчик снёс его в зеленую лощинку, из которой бурливым ключом бил гремучий ручей, умылся тут свежею водой и здесь же лёг отдохнуть на этом коверчике.
Мерный рокот ручья и прохлада повеяли здоровым «русским духом» на опалённую зноем голову Туберозова, и он не заметил сам, как заснул, и заснул нехотя: совсем не хотел спать, — хотел встать, а сон свалил и держит, — хотел что-то Павлюкану молвить, да дремя мягкою рукой рот зажала.
Дремотные мечтания протопопа были так крепки, что Павлюкан напрасно тряс его за плечи, приглашая встать и откушать каши, сваренной из крупы и молодых грибов.
Утомлённыйзноем, Туберозов лишь только вышел из кибитки, так сию же минуту почувствовал себя как нельзя лучше. Несмотря на повсеместный жар и истому, в густом темно-синем молодом дубовом подседе стояла живительная свежесть. На упругих и как будто обмокнутых в зелёный воск листьях молодых дубков ни соринки. Повсюду живой, мягкий, успокаивающий мат; из-под пёстрой, трафаретной листвы папоротников глядит ярко-красная волчья ягода; выше, вся озолочённая светом, блещет сухая орешина, а вдали, на темно-коричневой торфянистой почве, раскинуты целые семьи грибов, и меж них коралл костяники.
Пока Павлюкан в одном бельё и жилете отпрягал и проваживал потных коней и устанавливал их к корму у растянутого на оглоблях хрептюга [185] , протопоп походил немножко по лесу, а потом, взяв из повозки коверчик снёс его в зеленую лощинку, из которой бурливым ключом бил гремучий ручей, умылся тут свежею водой и здесь же лёг отдохнуть на этом коверчике.
Мерный рокот ручья и прохлада повеяли здоровым «русским духом» на опалённую зноем голову Туберозова, и он не заметил сам, как заснул, и заснул нехотя: совсем не хотел спать, — хотел встать, а сон свалил и держит, — хотел что-то Павлюкану молвить, да дремя мягкою рукой рот зажала.
Дремотные мечтания протопопа были так крепки, что Павлюкан напрасно тряс его за плечи, приглашая встать и откушать каши, сваренной из крупы и молодых грибов.