JК
Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 :: Толстой Алексей Николаевич
Страница: 812 из 823Он спросил тихо:
– Где мы сейчас?
– Все там же, Мстислав Сергеевич, – в пространстве.
– Алексей Иванович, мы были на Марсе?
– Вам, Мстислав Сергеевич, должно быть, совсем память отшибло.
– Да, у меня что-то случилось… вспоминаю, и воспоминания обрываются как-то неопределенно. Не могу понять, что было на самом деле, – все как будто сон. Дайте пить…
Лось закрыл глаза и немного погодя спросил дрогнувшим голосом:
– Она – тоже сон?
– Кто?
Лось не ответил, опустил голову, закрыл глаза.
Гусев поглядел через все глазки в небо, – тьма, тьма. Натянул на плечи одеяло и сел, скорчившись. Не было охоты ни думать, ни вспоминать, ни ожидать. К чему? Усыпительно постукивало, подрагивало железное яйцо, несущееся с головокружительной скоростью в бездонной пустоте.
Проходило какое-то непомерно долгое, неземное время. Гусев сидел, скорчившись, в оцепенелой дремоте. Лось спал. Холодок вечности осаждался невидимой пылью на сердце, на сознание.
Страшный вопль разодрал уши. Гусев вскочил, тараща глаза. Кричал Лось, – стоял среди раскиданных одеял, марлевый бинт сполз ему на лицо.
– Она жива!
Он поднял костлявые руки и кинулся на кожаную стену, колотя в нее, царапая ногтями.
– Она жива! Выпустите меня… Задыхаюсь… Она была, была!..
Он долго бился и кричал, – и повис, обессиленный, на руках у Гусева. И снова затих, задремал.
Гусев опять скорчился под одеялом. Угасли, как пепел, желания, коченели чувства.
– Где мы сейчас?
– Все там же, Мстислав Сергеевич, – в пространстве.
– Алексей Иванович, мы были на Марсе?
– Вам, Мстислав Сергеевич, должно быть, совсем память отшибло.
– Да, у меня что-то случилось… вспоминаю, и воспоминания обрываются как-то неопределенно. Не могу понять, что было на самом деле, – все как будто сон. Дайте пить…
Лось закрыл глаза и немного погодя спросил дрогнувшим голосом:
– Она – тоже сон?
– Кто?
Лось не ответил, опустил голову, закрыл глаза.
Гусев поглядел через все глазки в небо, – тьма, тьма. Натянул на плечи одеяло и сел, скорчившись. Не было охоты ни думать, ни вспоминать, ни ожидать. К чему? Усыпительно постукивало, подрагивало железное яйцо, несущееся с головокружительной скоростью в бездонной пустоте.
Проходило какое-то непомерно долгое, неземное время. Гусев сидел, скорчившись, в оцепенелой дремоте. Лось спал. Холодок вечности осаждался невидимой пылью на сердце, на сознание.
Страшный вопль разодрал уши. Гусев вскочил, тараща глаза. Кричал Лось, – стоял среди раскиданных одеял, марлевый бинт сполз ему на лицо.
– Она жива!
Он поднял костлявые руки и кинулся на кожаную стену, колотя в нее, царапая ногтями.
– Она жива! Выпустите меня… Задыхаюсь… Она была, была!..
Он долго бился и кричал, – и повис, обессиленный, на руках у Гусева. И снова затих, задремал.
Гусев опять скорчился под одеялом. Угасли, как пепел, желания, коченели чувства.