Собрание сочинений в трех томах (Сказки, Том 1)   ::   Бажов Павел

Потом и скажем,- больше четырех сотен не наскрести, коли все хозяйство продать. Одного-то, поди, за четыре сотни выпустит, и люди будут думать, что мы из последнего собрали.

- Так-то ладно бы , -отвечает старший, - да кому в крепости оставаться? Жеребьевкой, видно, придется.

Тут младший и давай лебезить:

- Жеребьевка, дескать, чего бы лучше! Без обиды... Про это что говорить... Только вот у тебя изъян... глаз поврежденный... В случае оплошки, тебя в солдаты не возьмут, а меня чем обракуешь? Чуть что -сдадут. Тогда уж воли не увидишь. А ты бы пострадал маленько, я бы тебя живо выкупил. Году не пройдет - к приказчику пойду. Сколь ни запросит - отдам. В этом не сумлевайся! Неуж у меня совести нет? Вместе, поди-ко, зарабатывали. Разве мне жалко!

Старшего-то у них Пантелеем звали. Он пантюхой и вышел. Простяга парень. Скажи - рубаху сымет, другого выручит. Ну, а изъян, что окривел-то он, вовсе парня к земле прижал. Тихий стал, - ровно все-то его больше да умнее. Слова при других сказать не умеет. Помалкивает все.

Меньший-то, Костька, вовсе не на эту стать. Даром что в бедности с детства рос, выправился, хоть на выставку. Рослый да ядреный... Одно худорыжий, скрасна даже. Позаглаза-то его все так и звали - Костька Рыжий. И хитрый тоже был. У кого с ним дело случалось, говаривали: "У Костьки не всякому слову верь. Иное он и вовсе проглотит". А подсыпаться к кому первый мастер. Чисто лиса, так и метет, так и метет хвостом...

Пантюху-то Костька и оболтал живехонько. Так все по-костькиному и вышло.