Собрание сочинений в трех томах (Сказки, Том 2)   ::   Бажов Павел

- Глаз, - отвечает, - такой, что на всяком месте что-нибудь зацепить может: хоть на сорочьем хвосте, хотьна палом листе, на звериной тропке, в снеговом охлопке. А ухо, которое держит, что ему полюбилось. Ну, там мало ли: как рожь звенит, сосна шумит, а то и травинка шуршит.

Немцы, конечно, этого ни в какую не разумеют. Спрашивают, почему на сорочий хвост глядеть, какой прибыток от палого листа, коли ты не садовник. Панкрат хотел им это втолковать, да видит, на порошинку не понимают, махнул рукой, да и говорит прямо:

- Коли такое ваше разумение, никогда вам нашей Веселухи не повидать.

Немцы на это не согласны, свое твердят: все кусты, дескать, повыдергаем, все корни выворотим, а найдем. Без этого никак нельзя.

- Эту Виселук ошень фретный женьшин. Она пожар делаит.

Панкрат смекает, - вовсе не туда дело пошло. От этих дубоносых всего жди. Могут и всамделе хорошее место с концом извести. Тогда он и говорит:

- Да ведь это вроде шутки. Так, разговор один про Веселуху-то.

Ну, немцы не верят:

- Какой есть разговор, когда пожары были.

- Что ж, - отвечает Панкрат, - пожар всегда случиться может. Не доглядели за огнем - вот и сгорело. Последний вон раз вся барская стража пьянехонька была.

Немцы прицепились к этому слову.

- Ты откуда это знаешь?

Панкрат объясняет: в народе так сказывали.

Немцы свое:

- Скажи, кто говорил.

Панкрат подумал - еще подведешь кого ненароком, и говорит:

- Не упомню.

Немцам это подозрительно стало. Долго они меж собой долдонили по-своему.