JК
Сочинения в четырех томах. Том 1 :: Гиляровский Владимир Алексеевич
Страница: 75 из 112Не успели мы прийти в себя, как Велиткин упал на колени перед Вольским и слезным голосом взвыл:
– Ваше благородие, отдайте меня под суд, пусть расстреляют лучше!
Улыбнулся Вольский.
– Встань. Отдавать тебя под суд я не буду. Думаю, что ты уже исправился.
– Отродясь, ваше благородие, не буду, простите меня!
– Проси прощения у того, кого обидел.
– Он, ваше благородие, больше не будет, он уже плакал переда мной,- ответил из фронта Уткин.
– Прощаю и я. Марш во фронт!-А потом обратился к нам: – Ребята, чтобы об этом случае забыть, будто никогда его и не было. Да чтоб в других ротах никто не знал!
Впоследствии Велиткина рота выбрала артельщиком Для покупки мяса и приварка для ротного котла, а потом он был произведен в унтер-офицеры.
Этот случай, бывший вскоре после моего поступления, как-то особенно хорошо подействовал на мою психику, и я исполнился уважения и любви к товарищам солдатам.
Слово «вольноопределяющийся» еще не вошло в обиход, и нас все звали по-старому юнкерами, а молодые офицеры даже подавали нам руку. С солдатами мы жили дружно, они нас берегли и любили, что проявлялось в первые дни службы, когда юнкеров назначали начальниками унтер-офицерского караула в какую-нибудь тюрьму или в какое-нибудь учреждение. Здесь солдаты учили нас, ничего не знавших, как поступать, и никогда не подводили.
Юнкеров в нашей роте было пятеро.
– Ваше благородие, отдайте меня под суд, пусть расстреляют лучше!
Улыбнулся Вольский.
– Встань. Отдавать тебя под суд я не буду. Думаю, что ты уже исправился.
– Отродясь, ваше благородие, не буду, простите меня!
– Проси прощения у того, кого обидел.
– Он, ваше благородие, больше не будет, он уже плакал переда мной,- ответил из фронта Уткин.
– Прощаю и я. Марш во фронт!-А потом обратился к нам: – Ребята, чтобы об этом случае забыть, будто никогда его и не было. Да чтоб в других ротах никто не знал!
Впоследствии Велиткина рота выбрала артельщиком Для покупки мяса и приварка для ротного котла, а потом он был произведен в унтер-офицеры.
Этот случай, бывший вскоре после моего поступления, как-то особенно хорошо подействовал на мою психику, и я исполнился уважения и любви к товарищам солдатам.
Слово «вольноопределяющийся» еще не вошло в обиход, и нас все звали по-старому юнкерами, а молодые офицеры даже подавали нам руку. С солдатами мы жили дружно, они нас берегли и любили, что проявлялось в первые дни службы, когда юнкеров назначали начальниками унтер-офицерского караула в какую-нибудь тюрьму или в какое-нибудь учреждение. Здесь солдаты учили нас, ничего не знавших, как поступать, и никогда не подводили.
Юнкеров в нашей роте было пятеро.