Сон в начале тумана   ::   Рытхэу Юрий Сергеевич

26



К наступлению длинных дней на побережье стало полегче: ветер расшатал ледяной покров океана, появились разводья, нерпы и медведи стали подходить к селению.

Охотники проводили все светлое время на льду, прихватывая порой и полыхающие полярным сиянием звездные ночи.

Подкормили отощавших собак, и в тундру потянулись нарты выложить подкормку и поставить капканы на песца.

Люди выжили в эту зиму. В Энмыне умерло лишь трое грудных детей.

Джон выдавал продукты всем, кто к нему обращался, и аккуратно записывал расход. Он примирился с козой ролью лавочника, по тайком завидовал Антону Кравченко, который ке только учил ребятишек, но и ухитрился завлечь в школу взрослых энмынцев. В ненастье, когда нельзя было выходить в море, вечерами в школе собирались Тнарат, Гуват, Нотевье, их жены, и каждый раз неизменно присутствовал Орво, который, в отличие от других, не учился ни писать, ни читать, а только слушал.

Однажды в школу зашел Джон. За грубо сколоченными нартами сидели в меховых одеждах взрослые ученики. Чуть в стороне пристроился Орво, а перед ним вместо листка бумаги и огрызка карандаша дымилась кружка чаю. В легком кэркэре Тынарахтына одновременно слушала рассказ своего мужа и зорко следила за тремя жирниками.

Джон тихонько уселся на заднюю скамейку.

Антон Кравченко рассказывал о революции. Он старался говорить просто.

– Еще в давнее время на русской земле стали появляться люди, у которых сострадание к обездоленным, сочувствие к бедному человеку звало к действию.