JК
Спокойствие не восстановлено :: Куликов Геомар Георгиевич
Страница: 122 из 209И хлынул дождь! А он не в пору, ох, как во вред сейчас!
В ближайшее воскресенье — Упыревы гонцы по дворам:
— Всеобщий сгон! Всеобщий сгон!
И возле конторы в железяку:
Бам! Бам! Бам!
У мужиков желваки по скулам. Бабы в крик:
— Сколь можно на господ?! Себе когда?!
А возле конторы:
Бам! Бам! Бам!
Упыревы вестники:
— Всеобщий сгон! Всеобщий сгон!
Все знают: надо идти. У Стабарина порядок строг: не явился на всеобщий сгон — сразу под плеть.
Снова звенят косы. Шелестит сено. И коли прежде смех слышался и песня озорная, тут — все молчком. Не со злостью — со злобой косят. Кажись, не траву барскую под корень срезают острой косой, а, прости господи, самих бар… И того гляди, орудие крестьянского труда обернется оружием.
Упыри господский интерес блюдут.
— Давай! Давай! — ходит с плетью каменский Упырь.
И переборщили. Что тому причиной? Лето ли трудное? Близкая ли воля? Или и впрямь к концу пришло мужицкое терпение? А может, все вместе. Только объявили Упыревы скороходы всеобщий сгон на жатву — Каменка на барщину не пошла.
Было это делом неслыханным. Старики такого не помнили.
И тут Каменка стала свидетелем другого невиданного зрелища. Прямо на мужицких хлебах, словно посланцы самого сатаны, — сразу два Упыря. Верхами. Бок о бок. На одинаковых каурых жеребцах. Ровно два уха или глаза с одного лица — не различишь.
Не только бабы, мужики испугались.
Кто послабее духом, кинулись бежать.
Однако проку и от этого жуткого видения не вышло. Видать, кончилась длинная-предлинная веревочка мужицкого терпения.
— Ну, глядите, мужики! — пригрозил один из Упырей.
В ближайшее воскресенье — Упыревы гонцы по дворам:
— Всеобщий сгон! Всеобщий сгон!
И возле конторы в железяку:
Бам! Бам! Бам!
У мужиков желваки по скулам. Бабы в крик:
— Сколь можно на господ?! Себе когда?!
А возле конторы:
Бам! Бам! Бам!
Упыревы вестники:
— Всеобщий сгон! Всеобщий сгон!
Все знают: надо идти. У Стабарина порядок строг: не явился на всеобщий сгон — сразу под плеть.
Снова звенят косы. Шелестит сено. И коли прежде смех слышался и песня озорная, тут — все молчком. Не со злостью — со злобой косят. Кажись, не траву барскую под корень срезают острой косой, а, прости господи, самих бар… И того гляди, орудие крестьянского труда обернется оружием.
Упыри господский интерес блюдут.
— Давай! Давай! — ходит с плетью каменский Упырь.
И переборщили. Что тому причиной? Лето ли трудное? Близкая ли воля? Или и впрямь к концу пришло мужицкое терпение? А может, все вместе. Только объявили Упыревы скороходы всеобщий сгон на жатву — Каменка на барщину не пошла.
Было это делом неслыханным. Старики такого не помнили.
И тут Каменка стала свидетелем другого невиданного зрелища. Прямо на мужицких хлебах, словно посланцы самого сатаны, — сразу два Упыря. Верхами. Бок о бок. На одинаковых каурых жеребцах. Ровно два уха или глаза с одного лица — не различишь.
Не только бабы, мужики испугались.
Кто послабее духом, кинулись бежать.
Однако проку и от этого жуткого видения не вышло. Видать, кончилась длинная-предлинная веревочка мужицкого терпения.
— Ну, глядите, мужики! — пригрозил один из Упырей.