Спустя несколько времени   ::   Пахомов Юрий

У женщины был надменно-сосредоточенный взгляд, поджатые губы, длинная, гибкая, как на портретах Модильяни, шея.

Складнев уже не помнил, кто из гостей шепнул ему как-то: это и есть Анастасия.

На Анастасию было наложено табу. Исходило оно от Марфы Кондратьевны. И было ясно, что в этом доме, вообще во всех домах, где бы ни жил Андрюша, она не потерпит никакой другой женщины, кроме себя.

А женщины так не хватало в этом оскудевшем доме...

Из рассказов Назарова, из его повестей вырастал облик женщины спокойной, он проходил через все произведения писателя. Менялись имена, портретные характеристики, но образ был один. С ней герои Назарова встречались то на рыбацких тонях, то в глухом осеннем поселке на берегу северной реки. А вот на шумных московских улицах эта женщина казалась чужой, неловкой и все стремилась уехать назад, туда, на Север, где все было чище - воздух и люди. От нее веяло чем-то древним, языческим. Она не вела умных разговоров, делала простые, обычные вещи: топила печь, варила еду и иногда, оставаясь одна, пела.

У Складнева мало-помалу сложилось представление об Анастасии, как о самобытной женщине, выросшей где-нибудь в доме лесника, на кордоне, рядом с природой. И как он был поражен, когда все тот же подвыпивший критик в ночной электричке рассказывал ему: "Тася натура сложная была, с характером... Андрея любила, но не его, а талант. У русских баб такое бывает... Умна пронзительно. В женщине ведь обычно другое - интуитивная сторона превалиру-ет. А тут ум рафинированный, холодноватый, точный.