Старый петух, запеченный в глине   ::   Довлатов Сергей Донатович

Питание отвратительное. Спишь на голых досках. Но самое жуткое, что я там испытал, - это было даже не хамство, а публичные физиологические отправления. Железная лохань посреди камеры внушала мне неподдельный ужас. Так выяснилось, что я-интеллигент.

Тюремная обслуга вела себя очень агрессивно. Гораздо агрессивнее, чем в лагере. И даже медики отличались странной жестокостью.

Помню, заболел один мой сокамерник. Мы вызвали фельдшера. Фельдшер спросил:

- Что у тебя болит?

- Живот и голова.

Фельдшер достал из кармана таблетку. Разломил ее пополам:

- Это тебе от живота. А это от головы. И прибавил:

- Да смотри, не перепутай...

Шесть дней меня продержали в камере. Затем вывели на работу. Мне достался гараж Управления милиции на Конюшенной площади. Нужно было вырыть довольно большую яму. Так называемую мойку для автомашин.

В гараж мы с конвоиром явились пешком. Он представил меня трем работягам, которые загорали на листах фанеры. Он сказал:

- Присматривайте за этим декадентом. Конвоир ушел. Сказал, что явится за мной к пяти. Посреди двора лежали тени от церковных куполов.

То и дело мои работяги вставали, переносили фанерные листы на солнце. Я спросил у них:

- Так что мне делать?

Тот, что повыше, откликнулся:

- Закуривай.

И кинул мне пачку "Беломора".

Второй, ухмыльнувшись, сказал:

- Правда, что от работы люди...?

- Что? - я не расслышал.

- Глохнут! - заорал он.