Страница:
145 из 156
- И онстал записывать на клочке бумаги карандашом вопросы, которые в первую очередь нам следовало выяснить - что ему шьют, какой статьей грозят, ну, много разных сугубо практических вопросов и к самому Мишке, и по поводу его дела.
Это было конкретное, немедленное действие, включенность в чужую беду. Оттого ли, что Мишка был Ю. О. другом (просто добрым приятелем? - не могу судить о степени их близости), или так диктовал его собственный опыт, а может, потому, что чужая беда была для него не бедой вообще, а бедой живого конкретного человека, и его бедой тоже, но мы как-то успокоились. И даже появилась надежда.
Чайник к тому времени почти распаялся. Звезда мирового кино сладко посапывала в соседней комнате. Мы выпили чаю с карамельками, всегдашней принадлежностью чайного стола этого дома, и пошли звонить Андрею Дмитриевичу из автомата.
Миша Хейфец получил четыре года строгого режима мордовских лагерей и два года ссылки в город Ермак в Казахстане, - "родные места" Ю. О.
Когда он освободился, Ю. О. уже не было в живых. Провожая Мишку за кордон, куда он был выдворен после освобождения в течение двух недель, я отдала ему на память тот клочок бумаги, с карандашными каракулями.
Да, почерк у Ю. О. был не прекрасный.
ИЗ ПЕРЕПИСКИ
Письмо Н. Я. Берковскому
Уважаемый Наум Яковлевич,
Ваше письмо мы читали вчетвером в редакции "Н. м.". А. Марьямов читал, а Берзер и Борисова и я - слушали. Большое, большое спасибо за него.
|< Пред. 143 144 145 146 147 След. >|