JК
Вирус смерти :: Рясной Илья
Страница: 15 из 152Мы даже не знали об их существовании.
- Сейчас мы знаем. Так трудно выявить источник их происхождения?
- Сложно объяснить неспециалисту суть нашей методики, - поднял предупредительно руку Севастьянов. - Гораздо легче выявить динамику и наличие воздействия, чем перевести разговор в легкую плоскость застольной дачной пикировки. Я не был готов к серьезному разговору. Эх, как же потом, через пять лет, я буду жалеть, что узнал так мало.
- Я подхожу к пределу. У любого везения есть предел. Я его вижу.
- Да бросьте, Иван Федорович, в ваши-то годы.
- Что ты знаешь о моих годах? Что ты знаешь обо мне, Стас?
А ведь действительно, что я знал о Фаусте? Я был уверен, что он такой же Иваницкий, как я Михаил Боярский. В ту пору я уже привык иметь дело с людьми, у которых много имен.
- Поверил, Стас? - вдруг беззаботно рассмеялся Иваницкий.
- Поверишь, когда тебе сообщают гробовым голосом - час пробил.
- Я тебя учил, что слова - ничто. Ты должен ощущать состояние...
- С вами это не проходит.
Я лукавил. Я был достаточно хорошим учеником, чтобы почувствовать говорил он вполне искренне.
Фауст допил чай, расслабился в кресле и любовался красивым подмосковным закатом. С веранды открывался вид на реку и окрестные поля, расчерченные синими полосками лесов.
- Мы считаем, что находимся в железобетонном мире, - неожиданно произнес он. - Мол, ничто не может его сдвинуть. И страшно удивляемся, когда его незыблемость оказывается обманом зрения.
- Сейчас мы знаем. Так трудно выявить источник их происхождения?
- Сложно объяснить неспециалисту суть нашей методики, - поднял предупредительно руку Севастьянов. - Гораздо легче выявить динамику и наличие воздействия, чем перевести разговор в легкую плоскость застольной дачной пикировки. Я не был готов к серьезному разговору. Эх, как же потом, через пять лет, я буду жалеть, что узнал так мало.
- Я подхожу к пределу. У любого везения есть предел. Я его вижу.
- Да бросьте, Иван Федорович, в ваши-то годы.
- Что ты знаешь о моих годах? Что ты знаешь обо мне, Стас?
А ведь действительно, что я знал о Фаусте? Я был уверен, что он такой же Иваницкий, как я Михаил Боярский. В ту пору я уже привык иметь дело с людьми, у которых много имен.
- Поверил, Стас? - вдруг беззаботно рассмеялся Иваницкий.
- Поверишь, когда тебе сообщают гробовым голосом - час пробил.
- Я тебя учил, что слова - ничто. Ты должен ощущать состояние...
- С вами это не проходит.
Я лукавил. Я был достаточно хорошим учеником, чтобы почувствовать говорил он вполне искренне.
Фауст допил чай, расслабился в кресле и любовался красивым подмосковным закатом. С веранды открывался вид на реку и окрестные поля, расчерченные синими полосками лесов.
- Мы считаем, что находимся в железобетонном мире, - неожиданно произнес он. - Мол, ничто не может его сдвинуть. И страшно удивляемся, когда его незыблемость оказывается обманом зрения.