Стена (Повесть невидимок)   ::   Ким Анатолий

Но на раскаленных телах наших не таяли снежинки - посреди широкой русской зимы мы были накрыты бережным, надежным куполом тепла. Несомненно, это происходило в первую нашу совместную зиму, именно тогда я словно со стороны увидел картину, обрамленную оконным проемом небольшой комнаты с печным отоплением, на фоне искривленных черных яблоневых ветвей, обсыпанных белым снегом. Когда-то русский интеллигент, сидя в такой же вот комнате у теплой печки, безысходно думал о смысле жизни. Я нашел этот смысл, который был в том, чтобы мне снова и снова любовно сочетаться с Анной. Но в тот самый миг, когда покажется, что полное воссоединение произошло и ты воспринял девятый вал страсти не телом, но духом и блаженство физическое перешло в радость духовную, - с жалким писком и мычаньем комочек этой души вылетает из твоих чресел и через твои искаженные уста, а ты проваливаешься в глубокую яму блаженного беспамятства.

- Именно в то утро и состоялся этот наш разговор.

- Ты о каком разговоре, Аня?

- Да про твое противное андрогинное единство.

- Ну, во-первых, это вовсе не мое, а Платоново. А потом, отчего же оно "противное"?

- Ужасное. Отвратительное...

- Но все же объясни, чем тебя не устраивает Платонов андрогин? Ведь в тот раз, когда я о нем тебе рассказывал, он же тебе понравился.

- Ничего подобного.

- Но ты весело смеялась, Аня!

- Вовсе не весело, а с омерзением.

- Вот те на. Отчего же омерзение?

- А оттого, что ничего противнее нельзя представить, чем этот андрогин.