Стена Плача (повести и рассказы)   ::   Гругман Рафаил

Однажды, обнаружив на нем роскошный лифчик на пять пуговиц, – специалисты знают, что это такое! – я с удовольствием прошелся по всем четырем этажам с одинаково идиотским вопросом: «Простите, это не ваш лифчик? Ветром занесло?»

– Нет, не мой, – с грустью отвечал папа Гронзун.

– Не-а, – с сожалением звучал голос мадам Симэс.

– Щас спрошу, – охотно отвечали на третьем, беря лиф на примерку, п после опроса реальных претенденток огорченно возвращали:

– Позвони и пятнадцатую. Может, это их добро.

Я подарил трофей Шурке Богданову (как вам нравится еврей с такой редкой фамилией?), после чего он со мной долго не разговаривал. Дина Петровна, испугавшись диких наклонностей сына, чуть не выгнала его из дому. Шурка клялся, что лиф не его, приводил меня в свидетели, я тоже клялся, но это уже другая история, а начали мы с амфитеатра.

Так вот, какой бы совершенной акустикой он ни обладал, чутко откликаясь на арию: «Этинька, кинь мне мои зубы», но когда в первой парадной шел обыск, двор спал.

Зато на другой день доподлинно стало известно – взяли Беллочкиного деда. Беллочка была красавицей, из тех, о которых говорят: «Мулэтом» (объедение – для непонятливых), а дед ее, впрочем, я его и не запомнил, работал где-то в торговле. Конечно, он не торговал зельтерской водой, как Сеня, которого утром нашли с ножом в его будочке на углу Кирова и Свердлова, а был птицей покрупнее, но он ТОРГОВАЛ.