JК
Степан Разин. Книга первая :: Злобин Степан
Страница: 599 из 700Палач у столба, с бородой, обмазанной драгоценной закуской, кричал разгулявшейся толпе:
— Смаку не чуете, деревенщина, дьяволы! Как кашу, собачье отродье! Как кашу! Да кто ж ее так-то… Вас за одну икру по три дня на торгу бить, несмыслены души, бродяги!..
Сам Разин в тот день с десятком людей гулял по городу в чинном спокойствии. Он проходил по торгам, расспрашивал купцов, как торгуют; заходя в кабаки, платил за всех пьющих; где слышал шум, подходил, наблюдал, ни во что не вмешиваясь, со злой усмешкой шел дальше…
Он видел, как Федор Каторжный с казаками сбивали замки с тюрьмы, наблюдал, как Сергей Кривой снимал с астраханских стен какую-то пушку, как Еремеев чинил расправу над палачом, как Наумов, споив допьяна монахов, купил у них целую бусу митрополичьей зернистой икры, приготовленной в дар патриарху…
Стрелецкий пятидесятник, нагоняя его на коне, окликнул:
— Эй, атаман!
Разин не оглянулся. Он слышал, как за спиной клацнули вырванные из ножен казацкие сабли.
— С кем говоришь, боярский холоп! — загудели казаки.
— Шапку долой, невежа! Слезай с коня! — крикнул Тимошка.
Атаман не повел и ухом, словно его ничто не касалось. Он по-прежнему шел спокойно вперед.
— Здоров будь, честной атаман! Здрав будь, Степан Тимофеич! — воскликнул пятидесятник, пешком забежав наперед и низко ему поклонившись.
— Здоров, воевода, здоров! Как жена, детишки? — с усмешкой отозвался Степан.
— Осударь, атаман великий! Боярин и воевода Иван Семенович князь Прозоровский велел тебя кликать в Приказну палату, — сказал пятидесятник.
— Смаку не чуете, деревенщина, дьяволы! Как кашу, собачье отродье! Как кашу! Да кто ж ее так-то… Вас за одну икру по три дня на торгу бить, несмыслены души, бродяги!..
Сам Разин в тот день с десятком людей гулял по городу в чинном спокойствии. Он проходил по торгам, расспрашивал купцов, как торгуют; заходя в кабаки, платил за всех пьющих; где слышал шум, подходил, наблюдал, ни во что не вмешиваясь, со злой усмешкой шел дальше…
Он видел, как Федор Каторжный с казаками сбивали замки с тюрьмы, наблюдал, как Сергей Кривой снимал с астраханских стен какую-то пушку, как Еремеев чинил расправу над палачом, как Наумов, споив допьяна монахов, купил у них целую бусу митрополичьей зернистой икры, приготовленной в дар патриарху…
Стрелецкий пятидесятник, нагоняя его на коне, окликнул:
— Эй, атаман!
Разин не оглянулся. Он слышал, как за спиной клацнули вырванные из ножен казацкие сабли.
— С кем говоришь, боярский холоп! — загудели казаки.
— Шапку долой, невежа! Слезай с коня! — крикнул Тимошка.
Атаман не повел и ухом, словно его ничто не касалось. Он по-прежнему шел спокойно вперед.
— Здоров будь, честной атаман! Здрав будь, Степан Тимофеич! — воскликнул пятидесятник, пешком забежав наперед и низко ему поклонившись.
— Здоров, воевода, здоров! Как жена, детишки? — с усмешкой отозвался Степан.
— Осударь, атаман великий! Боярин и воевода Иван Семенович князь Прозоровский велел тебя кликать в Приказну палату, — сказал пятидесятник.