Степан Сергеич   ::   Азольский Анатолий

Петрова временно понизили сразу на два разряда (с седьмого до пятого), что было незаконно, из его зарплаты вычли стоимость ремонта усилителя. И — уже не так громко — дали команду ошельмовать Петрова в стенгазете и опозорить в «молнии».

Петров наизусть выучил приказ (его трижды передавали по институтскому радио), покаялся на собрании профсоюзного актива, постоял у «молнии». О Труфанове и Баянникове отозвался с большим уважением:

— Умницы. Далеко пойдут.

Трижды Виталий вызывал его к себе, спрашивал о лампах, о проводе…

Потом напомнил:

— Ты что, забыл? Аванс отработан, хвалю… Бери еще два литра…

Среднеазиатский загар давно уже сошел с Петрова, и было видно, как побледнел он, как запылали вдруг губы.

— Козел вонючий! — процедил он. — Начальничек!..

Сказано было так, что Виталий машинально вздернул руку, будто хотел защитить лицо от плевка.

Дома Виталий сел перед телефоном, гадал, кому позвонить. Положеньице, черт возьми. Собутыльников куча, а друзей — никого. Чернов, конечно, свой в доску, но не поймет. А хотелось понимания, чтоб поддакнул кто-либо, вздохнул горестно и сказал такую необходимую сейчас пошлятину о несовершенстве мира.

«Ася, — вспомнил он радостно, — Ася!»

У нее все по-прежнему, тот же громадный шкаф. Продавленный диванчик приятно скрипнул, когда Виталий опустился на него, когда лег и вытянул ноги.

Ася только что прибежала с работы, уплетала колбасу, села рядом.