Степан Сергеич   ::   Азольский Анатолий

Надежда Александровна возвращалась из Карловых Вар, задала работенки пражским портнихам,в московском ресторане на нее пялили глаза. Проклятая молодость старух.

Родионов появился в точно назначенное время. Тихо рассказал о деде своем, колхозном плотнике. Старику девяносто семь лет, слеп и глух, а строгает, пилит, по грибы ходит, грибы он на расстоянии чует… Отчим написал книгу об августовских боях у Смоленска, по существу — воспоминания об отце: под Смоленском они встретились впервые, уже прокопченные дымом и горечью отступлений, злые и непримиримые, — так и началась дружба, так и продолжалась, без частых встреч, без писем… Виталий слушал отчима и думал, что только сейчас понял его. Человек всю жизнь считал себя должником людей, накладывал на себя обязанности и обязанности. Живя в доме с женами военных, от сплетен не скроешься, о Надежде Александровне такие слухи перекатывались по этажам и подъездам, что верил им только один сын ее. В политуправлении словечка осуждающего не сказали бы о разводе. Но не покидает Родионов ее.

Или это искусство Надежды Александровны? Она с легкостью заходила в чужие жизни и устраивала их по-своему. Но Родионова обжить она, пожалуй, не смогла, нет, не смогла.

— Ночуйте у меня, — предложил Виталий.

— Спасибо, не могу. Лечу к себе в ноль один. Мой самолет рядом, на центральном аэродроме.

— Оставайтесь. Летчики могли выпить, как бы чего не случилось…

Он поблагодарил тем, что остался еще на полчаса. Короткими шажками ходил от двери к двери безмолвно: у него редко бывало одиночество.