JК
Сто дней до приказа :: Поляков Юрий
Страница: 88 из 101-- Дистанция-- десять метров!
Я мчусь, не разбирая дороги, спотыкаюсь, падаю, вскакиваю, снова бегу... И только ухнув с размаху в глубокую дренажную канаву, останавливаюсь, перевожу дух и, внимательно оглядываясь, бреду вдоль железной дороги. Я холодею и вскрикиваю, наткнувшись на брошенный и окаменевший мешок цемента, напоминающий очертаниями человеческое тело. Во мне крепнет уверенность, что Елина найду именно я...
Но кто же мог подумать, что Елина найдет Цыпленок?
* * *
Во время ужина я старался не смотреть в сторону Зуба -- не хотелось портить того чувства веселого всесилия, которое переполняло меня после разговора с Таней. И все-таки боковым зрением я заметил, как ефрейтор, округлив глаза, что-то горячо доказывал хмуро кивавшему Титаренко. Поев, я заглянул на мойку и обнаружил там Малика. С выражением страдания на интеллигентном лице он очищал алюминиевые миски от остатков пшенной каши.
-- А где Елин? -- удивился я.
-- В санчасти.
-- Где?! Что случилось? -- Я невольно обернулся и поискал глазами Зуба, неторопливо допивавшего свой чай.
-- Кажется, живот заболел. Скоро придет...
-- Ну, живот -- не голова. Слушай, Малик, когда Фима вернется, скажи ему: пусть не психует и ничего не боится. Все будет нормально. Понял?
-- Понял,-- ответил он с чуть заметной иронией воспитанного человека, услышавшего несусветную чушь, но в силу своей тактичности удержавшегося от комментариев...
Я мчусь, не разбирая дороги, спотыкаюсь, падаю, вскакиваю, снова бегу... И только ухнув с размаху в глубокую дренажную канаву, останавливаюсь, перевожу дух и, внимательно оглядываясь, бреду вдоль железной дороги. Я холодею и вскрикиваю, наткнувшись на брошенный и окаменевший мешок цемента, напоминающий очертаниями человеческое тело. Во мне крепнет уверенность, что Елина найду именно я...
Но кто же мог подумать, что Елина найдет Цыпленок?
* * *
Во время ужина я старался не смотреть в сторону Зуба -- не хотелось портить того чувства веселого всесилия, которое переполняло меня после разговора с Таней. И все-таки боковым зрением я заметил, как ефрейтор, округлив глаза, что-то горячо доказывал хмуро кивавшему Титаренко. Поев, я заглянул на мойку и обнаружил там Малика. С выражением страдания на интеллигентном лице он очищал алюминиевые миски от остатков пшенной каши.
-- А где Елин? -- удивился я.
-- В санчасти.
-- Где?! Что случилось? -- Я невольно обернулся и поискал глазами Зуба, неторопливо допивавшего свой чай.
-- Кажется, живот заболел. Скоро придет...
-- Ну, живот -- не голова. Слушай, Малик, когда Фима вернется, скажи ему: пусть не психует и ничего не боится. Все будет нормально. Понял?
-- Понял,-- ответил он с чуть заметной иронией воспитанного человека, услышавшего несусветную чушь, но в силу своей тактичности удержавшегося от комментариев...