JК
Сто лет одиночества :: Маркес Габриэль Гарсия
Страница: 86 из 111Он не знал, как сюда попал, но хорошо помнил, с каким намерением, потому что еще с детских лет хранил это намерение в неприкосновенном тайнике своего сердца.
– Я пришел, чтоб спать с вами, – сказал он.
Одежда Аурелиано была измазана грязью и рвотой. Пилар Тернера – она в то время жила только со своими двумя младшими сыновьями – ни о чем его не спросила. Повела к постели. Отерла мокрой тряпкой лицо, раздела, потом сама разделась догола и опустила полог от москитов, чтобы сыновья не увидели, если проснутся. Она устала ждать мужчину, с которым ее разлучили в ее родном селении, мужчин, которые уехали, пообещав вернуться, бесчисленных мужчин, которые не нашли дороги к ее дому, сбитые с толку неопределенностью карточных предсказаний. Пока она ждала их, кожа ее покрылась морщинами, груди обвисли, жар сердца угас. Пилар Тернера нашла в темноте Аурелиано, положила руку ему на живот и с материнской нежностью поцеловала в шею. «Мой бедный малыш», – прошептала она. Аурелиано задрожал. Спокойно и уверенно, не мешкая, он отчалил от скалистых берегов печали и встретил Ремедиос, обратившуюся в бескрайнюю топь, пахнущую грубым животным и свежевыглаженным бельем. Отправляясь в путь, он плакал. Сначала это были непроизвольные, прерывистые всхлипывания. Потом слезы хлынули неудержимым потоком, и он почувствовал, как что-то распухшее и болезненное лопнуло внутри его.
– Я пришел, чтоб спать с вами, – сказал он.
Одежда Аурелиано была измазана грязью и рвотой. Пилар Тернера – она в то время жила только со своими двумя младшими сыновьями – ни о чем его не спросила. Повела к постели. Отерла мокрой тряпкой лицо, раздела, потом сама разделась догола и опустила полог от москитов, чтобы сыновья не увидели, если проснутся. Она устала ждать мужчину, с которым ее разлучили в ее родном селении, мужчин, которые уехали, пообещав вернуться, бесчисленных мужчин, которые не нашли дороги к ее дому, сбитые с толку неопределенностью карточных предсказаний. Пока она ждала их, кожа ее покрылась морщинами, груди обвисли, жар сердца угас. Пилар Тернера нашла в темноте Аурелиано, положила руку ему на живот и с материнской нежностью поцеловала в шею. «Мой бедный малыш», – прошептала она. Аурелиано задрожал. Спокойно и уверенно, не мешкая, он отчалил от скалистых берегов печали и встретил Ремедиос, обратившуюся в бескрайнюю топь, пахнущую грубым животным и свежевыглаженным бельем. Отправляясь в путь, он плакал. Сначала это были непроизвольные, прерывистые всхлипывания. Потом слезы хлынули неудержимым потоком, и он почувствовал, как что-то распухшее и болезненное лопнуло внутри его.