JК
Странники :: Шишков Вячеслав Яковлевич
Страница: 32 из 110А тут заречные рыночники пришли… Мы их взвошим…
Филька сиганул в подвал какого-то дома и остроглазо поглядывал на улицу из подвального окна. Два милиционера вели по тротуару мимо Фильки двух пойманных отрепышей. Оба отрепыша горько плакали. Тот, что постарше, — в длинной тальме, картузике, штанах. Милиционер, успокаивая, говорил ему:
— В чем дело, Колька? Тебя, как барона, повезут в Ростов-Дон, в детдом… В чем дело?
— Все равно убегу-у-у… — выл парнишка; слезы на лице смешались с грязью, лицо стало шоколадным. — Не хочу к «красивым»… Убегу-у… А нет — утоплю-у-усь…
— Иди, иди… Топиться вредно.
* * *
Маленько погодя Филька вылез из подполья и пошел бродить по успокоившемуся базару. Слепого дедушки Нефеда нигде не было.
«Надо по живопыркам потолкаться, по чайнухам», — подумал он и вошел в самую просторную чайнуху. Из потных, грязных распахнутых дверей живопырки валили чад, табачный дым, гарь и хмельной гул голосов.
— Эй, паренек, — окликнула его какая-то тетка деревенская. — Не хочешь ли чайку? Вот и сахар. Вот хлеба тебе… Пей. Товарищ услужающий, можно ежели ему чайку испить? — обратилась сердобольная тетка к служащему. — Бездомовник, видно.
— А мне что… Только иди, парнишка, вон в тот угол. Не мозоль глаз.
Тетка погладила его по голове, сказала:
— Видно, сирота. Али так, балованной жизни ищешь? — взяла кошель и ушла.
Ласка незнакомой тетки бездомному Фильке — как масло по душе.
Филька сиганул в подвал какого-то дома и остроглазо поглядывал на улицу из подвального окна. Два милиционера вели по тротуару мимо Фильки двух пойманных отрепышей. Оба отрепыша горько плакали. Тот, что постарше, — в длинной тальме, картузике, штанах. Милиционер, успокаивая, говорил ему:
— В чем дело, Колька? Тебя, как барона, повезут в Ростов-Дон, в детдом… В чем дело?
— Все равно убегу-у-у… — выл парнишка; слезы на лице смешались с грязью, лицо стало шоколадным. — Не хочу к «красивым»… Убегу-у… А нет — утоплю-у-усь…
— Иди, иди… Топиться вредно.
* * *
Маленько погодя Филька вылез из подполья и пошел бродить по успокоившемуся базару. Слепого дедушки Нефеда нигде не было.
«Надо по живопыркам потолкаться, по чайнухам», — подумал он и вошел в самую просторную чайнуху. Из потных, грязных распахнутых дверей живопырки валили чад, табачный дым, гарь и хмельной гул голосов.
— Эй, паренек, — окликнула его какая-то тетка деревенская. — Не хочешь ли чайку? Вот и сахар. Вот хлеба тебе… Пей. Товарищ услужающий, можно ежели ему чайку испить? — обратилась сердобольная тетка к служащему. — Бездомовник, видно.
— А мне что… Только иди, парнишка, вон в тот угол. Не мозоль глаз.
Тетка погладила его по голове, сказала:
— Видно, сирота. Али так, балованной жизни ищешь? — взяла кошель и ушла.
Ласка незнакомой тетки бездомному Фильке — как масло по душе.