Странствие Бальдасара   ::   Маалуф Амин

Бог мой, смогу ли я когда-нибудь оплатить им этот долг?

Мы еще ближе подходим к берегу, но огни острова все еще кажутся такими же слабыми, как свет звезд, сияющих в глубине небес. Разумеется, и речи быть не может о том, чтобы зажечь хотя бы одну свечу или фонарь. Я почти не вижу листа, но продолжаю писать. Я пишу, и сегодня ночью это занятие имеет совсем другую цель, не ту, что обычно. В другие дни я писал, чтобы что-то сообщить или проверить себя или для того, чтобы разобраться со своими мыслями — так же, как прочищают горло, или я писал просто потому, что поклялся себе все записывать. Тогда как сегодня ночью я цепляюсь за свой дневник как за спасательный круг. Мне нечем заполнить эти листы, но мне нужно, чтобы они лежали передо мной.

Моя рука следует за пером, и что за важность, если я обмакиваю его в черноту ночи.

Возле Катаррактиса, 30 ноября 1666 года.

Не думал я, что наша встреча после долгой разлуки будет такой.

Я стою на корабле и щурю глаза, силясь разглядеть ее, а она, она — только слабый, неверный свет сигнального огня, мерцающий на полночном берегу.

Когда огонь стал качаться: справа налево и слева направо, будто маятник в ходиках, Доменико велел троим из своих людей спустить шлюпку на воду. Не зажигая света и принимая все меры предосторожности. Должно быть, глаза их сейчас обшаривают побережье, чтобы убедиться что там нет западни.

Окутанное туманом море волнуется, но не слишком яростно. Дует северный и уже совсем декабрьский ветер.

Мои соленые от брызг губы шепчут молитву.