JК
Странствие Бальдасара :: Маалуф Амин
Страница: 507 из 510Полыхали зарницы, глухо ворчал гром, лил проливной дождь — тогда как до этого небо было облачным, но не предвещавшим такой непогоды. Потом сверкнула молния. Следом ударил гром, показалось, будто раскололась на куски целая скала. Самая маленькая из дочерей Грегорио, дремавшая у него на руках, проснулась и заплакала. Отец успокоил ее, сказав, что гроза уже где-то далеко над Замком или над портом.
Но едва он закончил свои объяснения, как сверкнула вторая молния — на этот раз ближе. Гром донесся до нас одновременно со вспышкой, и теперь уже мы все закричали.
Прежде чем мы успели оправиться от нашего страха, случилось странное происшествие. Из очага, вокруг которого мы все сидели, внезапно и без всякой видимой причины выбился язычок пламени и побежал по полу. Мы ужаснулись и онемели, охваченные страшным трепетом, а Ориетина, сидевшая возле меня и ни разу еще не удостоившая меня ни словом, ни взглядом, вдруг схватила меня за руку и стиснула ее так сильно, что ногти ее вонзились в мою ладонь.
Она прошептала — но так громко, что каждый мог ее услышать:
— Это Судный день! Мне не солгали! Это Судный день! Да помилует нас Господь!
Потом она бросилась на колени, вынула из кармана четки и, зашептав молитву, стала просить нас сделать то же самое. Три ее дочери и бывшие тут служанки принялись бормотать молитвы. Я же никак не мог отвести взгляд от язычка огня, который добежал до лежавшей на полу бараньей кожи, жадно вцепился в ее края, и ее тут же охватило пламя. Признаюсь, я дрожал всем телом и даже подумал в замешательстве, не пора ли мне мчаться к себе в комнату за «Сотым Именем».
Но едва он закончил свои объяснения, как сверкнула вторая молния — на этот раз ближе. Гром донесся до нас одновременно со вспышкой, и теперь уже мы все закричали.
Прежде чем мы успели оправиться от нашего страха, случилось странное происшествие. Из очага, вокруг которого мы все сидели, внезапно и без всякой видимой причины выбился язычок пламени и побежал по полу. Мы ужаснулись и онемели, охваченные страшным трепетом, а Ориетина, сидевшая возле меня и ни разу еще не удостоившая меня ни словом, ни взглядом, вдруг схватила меня за руку и стиснула ее так сильно, что ногти ее вонзились в мою ладонь.
Она прошептала — но так громко, что каждый мог ее услышать:
— Это Судный день! Мне не солгали! Это Судный день! Да помилует нас Господь!
Потом она бросилась на колени, вынула из кармана четки и, зашептав молитву, стала просить нас сделать то же самое. Три ее дочери и бывшие тут служанки принялись бормотать молитвы. Я же никак не мог отвести взгляд от язычка огня, который добежал до лежавшей на полу бараньей кожи, жадно вцепился в ее края, и ее тут же охватило пламя. Признаюсь, я дрожал всем телом и даже подумал в замешательстве, не пора ли мне мчаться к себе в комнату за «Сотым Именем».