JК
Страх и ненависть в Лас-Вегасе :: Томпсон Хантер Стоктон
Страница: 1 из 186Аннотация: Культовый писатель XX в. Хантер С. Томпсон стал классикой американской контркультуры начала семидесятых и остается классикой и по сей день. Роман «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» выдержал 30 переизданий, переведен на многие языки, в том числе на японский, французский, итальянский. Абсолютный бестселлер, позиции которого на книжном рынке упрочила его экранизация знаменитым режиссером Терри Гильямом.
Перевод cделан Т. Копытовым для сайта www.behigh.org
---------------------------------------------
Хантер Стоктон Томпсон
Страх и ненависть в Лас-Вегасе
Бобу Гейгеру, по причинам, которые здесь объяснять не стоит, и Бобу Дилану за песню Mister Tambourine Man.
«Тот, кто превращается в животное, избавляется от боли быть человеком».
Доктор Сэмюэл Джонсон
ЧАСТЬ 1
1.
Накрыло где-то около Барстоу, у края пустыни. Помню, как сказал что-то вроде: «У меня голова кружится, садись ты за руль». И вдруг со всех сторон послышался жуткий рев, небо заполонили какие-то огромные летучие мыши, с визгом пикировавшие и взмывавшие вокруг нашего кабриолета, который с опущенной крышей мчался в Лас-Вегас со скоростью сто шестьдесят километров в час. Раздался вопль: «О, господи! Что это за твари?!»
Потом всё стихло. Мой адвокат сидел без рубашки и поливал грудь пивом, чтобы ускорить процесс загара. «Чего разорался?», — пробурчал он, подставив солнцу лицо в облегающих темных испанских очках. «Проехали, — ответил я. — Твоя очередь вести».
Перевод cделан Т. Копытовым для сайта www.behigh.org
---------------------------------------------
Хантер Стоктон Томпсон
Страх и ненависть в Лас-Вегасе
Бобу Гейгеру, по причинам, которые здесь объяснять не стоит, и Бобу Дилану за песню Mister Tambourine Man.
«Тот, кто превращается в животное, избавляется от боли быть человеком».
Доктор Сэмюэл Джонсон
ЧАСТЬ 1
1.
Накрыло где-то около Барстоу, у края пустыни. Помню, как сказал что-то вроде: «У меня голова кружится, садись ты за руль». И вдруг со всех сторон послышался жуткий рев, небо заполонили какие-то огромные летучие мыши, с визгом пикировавшие и взмывавшие вокруг нашего кабриолета, который с опущенной крышей мчался в Лас-Вегас со скоростью сто шестьдесят километров в час. Раздался вопль: «О, господи! Что это за твари?!»
Потом всё стихло. Мой адвокат сидел без рубашки и поливал грудь пивом, чтобы ускорить процесс загара. «Чего разорался?», — пробурчал он, подставив солнцу лицо в облегающих темных испанских очках. «Проехали, — ответил я. — Твоя очередь вести».