Судный день (Иом-Кипур)   ::   Короленко Владимир Галактионович

Мало ли там, в городе, жидов? К тому же еще Янкель - жидище грузный, старый да костистый, как ерш. Что в нем толку? Нет, не такой он, мельник, счастливый человек, чтобы Хапун выбрал себе из тысячи как раз ихнего Янкеля.

На минуту в голове мельника, как беспокойные муравьи, закопошились другие мысли:

"Эх, Филипп, Филипп! Нехорошо и думать такое крещеному человеку, что ты себе теперь думаешь. Опомнись! Ведь у Янкеля останутся дети, будет кому долг отдать... А второе-таки и грешно,- Янкель тебе худого не делал. Может, другим и есть за что поругать старого шинкаря, так ведь с других-то и ты сам не прочь взять лихву..."

Но на эти неприятные мысли, что стали было покусывать его совесть, как собачонки, мельник выпустил другие, еще посердитее:

"Все-таки жидюга, так жидюга, не ровня же крещеному человеку. Если я и беру лихву,- ну и беру, этого нельзя сказать, что не беру,- так ведь лучше же, я думаю, отдать процент своему брату, крещеному, чем некрещеному жиду".

В эту минуту и ударило в последний раз на колокольне.

Должно быть, звонарь Иван Кадило заснул себе под церковью и дергал веревку спросонок,- так долго вызванивал полночь. Зато в последний раз, обрадовавшись концу, он бухнул так здорово, что мельник даже вздрогнул, когда звон загудел из-за горы, над его головой, и понесся через речку, над лесом, в далекие поля, по которым вьется дорога к городу...

"Вот теперь уже все спят на свете,- подумал про себя мельник, и что-то его ухватило за сердце.