Сумма одиночества   ::   Буйда Юрий

Откуда этот звук? Врата ада? рая? створки расходятся, никого, он один, задыхающийся, почти ослепший, на пороге. Гул. Не сердце ли?

не новые ли стихи? Не до поэмы - жизнь идет. Он на пороге, в полутьме он видит Ее, и радость, неведомая живым людям, болезненно распирает его грудь...

Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья - Бессмертья, может быть, залог!

Бессмертье. Между жизнью и смертью.

И что бы ни случилось с нами, Мы входим в пламя или в пламя.

Пламя и пламя. Он должен сделать этот шаг. Он платит. Он делает шаг.

Боб Грин, loneman В сентябре 1592 года в доме небогатого лондонского сапожника Айсема умер Роберт Грин. Последние дни его были ужасны. Оставленный друзьями, но, как написал злобствующий современник, исправно посещаемый полчищами вшей, Грин напоследок со слезами на глазах вымолил у хозяйки мальвазии на один пенни. Эта же достойная дама, выполняя последнюю волю Грина, увенчала его чело лавровым венком. При сем присутствовали его любовница, "несчастная оборванная шлюха", и их незаконнорожденный сын. Сцена, исполненная истерического драматизма, вообще говоря, чрезвычайно характерна для биографии Грина, который прославился как один из реформаторов английского театра, плодовитый прозаик и блестящий памфлетист, основоположник скандальной журналистики. Что ж, хорошие книги пишут не хорошие люди, а хорошие писатели.

Однако в истории литературы этот человек остался вовсе даже не благодаря своему маленькому шедевру "Монах Бэкон и монах Банги".