Суровый воздух   ::   Арсентьев Иван Арсентьевич

Уже остался справа снежно-синий меч горы Кинжал, до половины закрытый облаками, уже зачернела слева линия железной дороги на Армавир. Началась территория, занятая противником. Возле станции Нагутской комиссар заметил обоз, растянувшийся вдоль защитной лесопосадки. Летчики насторожились. Увидев приближающиеся «илы», подводы остановились. Гитлеровцы посыпались в разные стороны. Грабов, набирая скорость, заходил на цель, не спуская с нее глаз.

– Атакую! За мной! – раздался его голос в эфире. – Есть… – коротко баском ответил Борода и, дав полный газ мотору, последовал за ним. В прицеле запрыгали повозки, лошади, люди с нелепо поднятыми руками. Штурмовики, снижаясь, неслись к земле. Струи огня хлестали из всех стволов. Еще заход. Нажим на кнопку – и краснохвостые ракетные снаряды, фыркая, вырвались из-под крыльев. Атака следовала за атакой.

Снова в перекрестке прицела судорожная пляска колес, лошадиных голов, ног. Третий заход… пятый… восьмой…

– Еще заход! – слышалась в шлемофоне команда Грабова.

– Есть еще заход! – отвечал Борода.

– Кроши! – коротко и сурово приказывал Грабов и нажимал гашетки пушек и пулеметов.

Через несколько минут от обоза остались одни тлеющие обломки повозок да несколько солдат, обалдело носившихся по полю, сверкая соломенными эрзац-валенками, о которых Остап в полку говорил: «Последняя мода сорок третьего года – валенки фирмы „Гитлер капут“.

Самолеты развернулись на восток и понеслись вдоль железнодорожного полотна.