Сухая беда   ::   Телешов Николай Дмитриевич

Она с удовольствием променяла роль хозяйской родственницы на роль прислуги, терпеливо работала на Емельяниху, безропотно переносила попреки куском хлеба, но когда становилось уже не под силу терпеть, приходила к Максимке и отводила с ним душу.

- Что мне делать, Максим? - жаловалась иногда Феня. - С бабушкой просто житья нет...

- У, йомзя! - сердито ворчал Максимка, браня посвоему ненавистную Емельяниху.

- Я убегу от них.

- А куда?

- Куда глаза глядят.

Максимка с беспокойством глядел на ее свежее, почти детское лицо с ясными голубыми глазами и чувствовал в это время, как в груди у него переворачивается что-то. Он никогда не мог равнодушно слышать, если Феня начинала при нем мечтать о побеге, о том, как она уйдет куда-нибудь в монастырь и будет там работать до самой смерти.

- А то какая моя жизнь? - пригорюнивалась Феня, складывая на коленях руки и глядя задумчиво вдаль. - Там лучше будет: стану поститься, петь на клиросе... Я и за тебя, Максим, буду молиться, чтоб и ты тоже в рай попал, а то ведь ты - нехристь! Тебя за это в аду станут мучить...

От таких предположений оба они задумчиво вздыхали; потом Феня добавляла:

- Ходи, Максим, в церковь да богу молись; тогда, может, мы вместе с тобой в раю будем жить...

- А чего ж делать там будем? - с живым интересом спрашивал Максимка, не имевший никакого понятия о религии, хотя был крещеным и очень гордился этим.

- Как - что делать? - удивлялась Феня. - Будем праведными...