JК
Свежо предание :: Грекова Ирина
Страница: 297 из 303Одна фотография ее поразила: худая женщина в белом платке сидела на корточках, наглухо закрыв лицоруками. Подпись: "Типичная поза больной маниакально-депрессивным психозом в острой фазе депрессии".
Так, может быть, сидел Костя, когда ему было совсем плохо. Теперь ему лучше - острая фаза позади.
Надя отложила книгу. Под ней лежала папка. Невольно она прочла крупную печатную надпись: "Левин Константин Исаакович".
"Я не имею права", - сказала она себе, сложила руки и села в кресло.
Владимир Павлович не шел.
Надя развернула папку.
Записи - разными чернилами, разными почерками. Профессионально неразборчивые врачебные записи. Только для посвященных.
Подшитые листки с анализами. Несколько лент фотобумаги: энцефалограммы? Ничего не поймешь.
Снова записи.
"Проявляет агрессивность. Пытается бить персонал", - с трудом прочла она.
Этого ей не говорили.
...Латынь. Названия лекарств?
"Питание через зонд", - удалось ей прочесть.
Слава богу, с этим покончено. Костя уже давно ест сам.
Снова подшитый листок и на нем знакомым, но судорожным почерком:
"Дорогой Иосиф Виссарионович!"
Костино письмо. Как же у него изменился почерк! Надя стала читать:
"Дорогой Иосиф Виссарионович!
Простите, что к Вам обращается самый преступный, самый виноватый из граждан Вашего государства. Верьте, если бы речь шла обо мне самом, я не посмел бы Вас беспокоить. Нет такой казни, которая была бы соразмерна моей вине. Поверьте, мне было бы легче, если бы меня убили любым способом.
Так, может быть, сидел Костя, когда ему было совсем плохо. Теперь ему лучше - острая фаза позади.
Надя отложила книгу. Под ней лежала папка. Невольно она прочла крупную печатную надпись: "Левин Константин Исаакович".
"Я не имею права", - сказала она себе, сложила руки и села в кресло.
Владимир Павлович не шел.
Надя развернула папку.
Записи - разными чернилами, разными почерками. Профессионально неразборчивые врачебные записи. Только для посвященных.
Подшитые листки с анализами. Несколько лент фотобумаги: энцефалограммы? Ничего не поймешь.
Снова записи.
"Проявляет агрессивность. Пытается бить персонал", - с трудом прочла она.
Этого ей не говорили.
...Латынь. Названия лекарств?
"Питание через зонд", - удалось ей прочесть.
Слава богу, с этим покончено. Костя уже давно ест сам.
Снова подшитый листок и на нем знакомым, но судорожным почерком:
"Дорогой Иосиф Виссарионович!"
Костино письмо. Как же у него изменился почерк! Надя стала читать:
"Дорогой Иосиф Виссарионович!
Простите, что к Вам обращается самый преступный, самый виноватый из граждан Вашего государства. Верьте, если бы речь шла обо мне самом, я не посмел бы Вас беспокоить. Нет такой казни, которая была бы соразмерна моей вине. Поверьте, мне было бы легче, если бы меня убили любым способом.