Свидание с Бонапартом   ::   Окуджава Булат Шалвович

С умным спорить нечего, ибо он, обуреваемый сомнениями, не позволит себе не уважать вашей слепоты. А уж с глупцом или с невеждой и подавно: они всегда столь самоуверенны, что вы для них есть ноль. Спорить с ними – напрасная затея, хотя можно пугнуть. Нет, не пулей, не батогами (глупые бывают отменно храбры), а парадоксами. Например, он будет наскакивать на вас и утверждать, пуская пузыри, что ежели всех дворовых нарядить гусарами, то Бонапарт поворотит обратно, или еще какую-нибудь бессмыслицу. Тут я ему и скажу: «Возможно, возможно… Кстати, есть отличное средство от геморроя…» Он остолбенеет, покроется потом и отойдет в раздумье.

Приятное занятие.

Или вот заехал ко мне толстяк Лобанов. Я его спросил, как он думает о Наполеоне, считает ли он его военным гением.

– Он враг, ваш Наполеошка, – сказал Лобанов раздраженно, – вот и все.

– А ведь придет время, – сказал я ему назло, – и очень может быть, что ему памятник поставят…

– Вы, – крикнул он, – занимаетесь пустыми рассуждениями, когда враг у ворот!

– Да господь с вами, какие там ворота? Где вы видите ворота? Вон уж и Витебск пал… Вы что, мои ворота имеете в виду?

Я понимаю, что обидел толстяка. А ведь он, Титус, отставной майор, недавний лейб-гренадер и с меня ростом. А я его обидел. И черт с ним. Мне претит холодный патриотизм, похожий на нарисованный факел. Эти будут рубиться до последнего вздоха, но колеса не изобретут.

Кстати, один безумец изобрел карету, способную передвигаться с помощью пара.