Схватка за Рим   ::   Дан Феликс

Я чувствую, что дух моей несчастной матери внушил мне его!

Оба врага угрюмо опустили мечи.

– Цетег, более двадцати лет ты был моим отцом. Какие бы преступления ты ни совершил – не твоему сыну судить тебя. Будь ты еще более запятнан убийствами – мои слезы, мои молитвы очистят тебя.

Тотила с гневом отступил назад. Глаза Цетега блеснули торжеством.

– Но я не могу выносить мысли, – продолжал монах, – что все эти преступления ты совершил ради меня. Знай: никогда, никогда, если бы даже это меня и прельщало, – но меня прельщает терновый венец Голгофы, а не запятнанная кровью корона Рима, – я не мог бы принять наследства, над которым тяготеет такое проклятие. Я – твой, но будь же и ты сыном моего Бога, а не ада. Если ты действительно любишь меня, откажись от своих преступных планов, раскайся. И я вымолю тебе прощение у Бога.

– Что ты толкуешь о раскаянии, мальчик – мужчине, сын – отцу? Оставь мои дела в покое. Я сам отвечу за них.

– Нет, Цетег, я не могу следовать за тобой, пока ты не раскаешься. Раскайся, смирись, – не предо мной, понятно, а перед Господом.

– Ха, – засмеялся Цетег, – что ты с ребенком, что ли, говоришь? Все, что я сделал, знай, я готов снова сделать, если бы понадобилось.

– О, Цетег! – в ужасе проговорил Юлий. – Не говори этого: есть Бог.

– Ну, оставь Бога в покое. Я не верю в него, – ответил Цетег. – Довольно слов. Иди же ко мне, Юлий, ты ведь – мой.

– Нет, – крестясь, ответил Юлий. – Я не твой, я принадлежу Богу.