Страница:
20 из 233
– Неправда это, неправда, неправда! – почти с рыданием крикнул мальчик, закрыв лицо руками.
– Фу, цур тебя возьми! – с досадою крикнул Ганжа, – разве я вру, что ли? С ума ты спятил?
– Неправда, диду! Не сердись, диду! Обманул я тебя, – рыдал мальчик, упав на колени.
Пан атаман и Баюн разинули рты от удивления и молча смотрели, что будет дальше.
– Казни меня, пан атаман! – вскрикнул мальчик. – Я солгал, я обманул старого доброго дида; я и Богу солгал! Повесь меня, я не стою ничего больше!
Сулима улыбнулся.
– Ну, если всех таких хлопцев за их грехи вешать, то, пожалуй, и веревок не хватит, – заметил он.
Саженный богатырь встал со своего места, тихо подошел к мальчику и осторожно приподнял его с полу. В маленьких карих глазах его засветилось столько ласки и доброты, некрасивое лицо так оживилось, что Тимош невольно приободрился и даже осмелился взглянуть на страшного казака. В громадной фигуре Павлюка вместе с непомерной силой уживалась почти женская мягкость и любовь ко всему слабому, беззащитному. Несмотря на свои боевые подвиги, Павлюк мог заинтересоваться упавшей из гнезда птичкой, мог бережно укачивать дитя в люльке и растить щенят, котят, за что ему немало доставалось в Сечи от других казаков.
– Полно, сынку! – утешал он Тимоша, посадив его к себе на колени и гладя его по голове своею мощною рукою. – Не убивайся, а расскажи лучше, в чем дело. Нет такого греха на свете, которого нельзя было бы простить.
|< Пред. 18 19 20 21 22 След. >|