JК
Сын империи :: Юрьенен Сергей
Страница: 1 из 136---------------------------------------------
Юрьенен Сергей
Сын империи
Сергей Юрьенен
СЫН ИМПЕРИИ
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили в нем,
И блаженное, бессмысленное слово
В первый раз произнесем.
Мандельштам
I.
В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
Был месяц май Пятьдесят Первого, и Августе было четырнадцать, а ему три. Мама сняла мансарду у Финского залива.
Они пошли в лес без мамы. Вдруг Августа тихо сказала:
- За нами идет мужчина. Не оглядывайся.
Он оглянулся. Это был солдат. Сапоги его были бесшумны во мху, а в руке он сжимал пилотку.
- Это же солдат! - обрадовался Александр.
Солдат резко шагнул в сторону и пропал, спрятавшись за стволом.
- Бежим! - рванула его Августа.
Треск сучьев гнался за детьми, но они убежали. Все кругом было тихо, когда они отдышались. Где-то постукивал дятел. Было сумрачно, сыро и полным-полно цветочков.
- Это ландыши, - сказала Августа. - Серебристые ландыши!
- Они белые, - возразил Александр.
- Ничего ты не понимаешь. Давай наберем букет для мамы.
- Давай.
Цветочки пахли кислой сыростью. Ему больше нравился мох - изумрудный, мягкий, как мех невиданного зверя, и топко-сырой под коленями. Он ушел на коленях далеко. Потянулся за цветочком, и вдруг колючка ржавая вонзилась в рубашку. Он дернулся, порвал рубашку. Двумя пальцами приподнял тяжесть колючей проволоки и оказался на солнечной прогалине.
Юрьенен Сергей
Сын империи
Сергей Юрьенен
СЫН ИМПЕРИИ
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили в нем,
И блаженное, бессмысленное слово
В первый раз произнесем.
Мандельштам
I.
В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
Был месяц май Пятьдесят Первого, и Августе было четырнадцать, а ему три. Мама сняла мансарду у Финского залива.
Они пошли в лес без мамы. Вдруг Августа тихо сказала:
- За нами идет мужчина. Не оглядывайся.
Он оглянулся. Это был солдат. Сапоги его были бесшумны во мху, а в руке он сжимал пилотку.
- Это же солдат! - обрадовался Александр.
Солдат резко шагнул в сторону и пропал, спрятавшись за стволом.
- Бежим! - рванула его Августа.
Треск сучьев гнался за детьми, но они убежали. Все кругом было тихо, когда они отдышались. Где-то постукивал дятел. Было сумрачно, сыро и полным-полно цветочков.
- Это ландыши, - сказала Августа. - Серебристые ландыши!
- Они белые, - возразил Александр.
- Ничего ты не понимаешь. Давай наберем букет для мамы.
- Давай.
Цветочки пахли кислой сыростью. Ему больше нравился мох - изумрудный, мягкий, как мех невиданного зверя, и топко-сырой под коленями. Он ушел на коленях далеко. Потянулся за цветочком, и вдруг колючка ржавая вонзилась в рубашку. Он дернулся, порвал рубашку. Двумя пальцами приподнял тяжесть колючей проволоки и оказался на солнечной прогалине.