JК
Внеклассное чтение. Том 2 :: Акунин Борис
Страница: 47 из 61Правда, Наследник тоже некогда был отроком добрым и рассудительным. Увы, мой славный друг: жизнь близ престола губительна для ума и для сердца…
Они были на середине площади, когда один из конвойных, приложив ладонь к глазам, присвистнул:
– Ишь чешет. Как только шею не свернёт. Со стороны Москвы, сопровождаемый шлейфом снежной пыли, мчался верховой.
– Не иначе кульер, на казённой, – лениво сказал капрал, пыхнув дымом из трубки. – Свою лошадку так гнать не станешь.
Фондорин взял Митю за руку.
– Вернёмся к карете. Полагаю, операция по перемене подковы завершена, и мы можем следовать дальше.
Всадник тяжело проскакал мимо, Митя разглядел только развевающийся чёрный плащ и круп вороного жеребца. Видно, дело у казённого человека было срочным.
Но возле дормеза тот вдруг осадил коня и гаркнул:
– Вот она где, голуба!
Голос был осипший от холода, но до дрожи знакомый. Пикин! Догнал!
– Если я не ошибаюсь, этот господин явился по нашу душу, – спокойно молвил Данила, чуть ускоряя шаг.
Митя же ничего не сказал, потому что стало очень страшно.
Ужасный капитан-поручик соскочил с коня, постучал в дверцу:
– Ваше сиятельство! – крикнул он. – Пустая затея от Пикина бегать! Как это я мимо-то прогрохотал, ведь по одной дороге ехали! В Твери на заставе говорят: был дормез, в Завидове говорят – не было. Чудеса да и только. Дай-ка, думаю, вернусь. Павлина Аникитишна, что вы молчите? Ау!
Он распахнул дверцу, а тут как раз и Данила подошёл.
Они были на середине площади, когда один из конвойных, приложив ладонь к глазам, присвистнул:
– Ишь чешет. Как только шею не свернёт. Со стороны Москвы, сопровождаемый шлейфом снежной пыли, мчался верховой.
– Не иначе кульер, на казённой, – лениво сказал капрал, пыхнув дымом из трубки. – Свою лошадку так гнать не станешь.
Фондорин взял Митю за руку.
– Вернёмся к карете. Полагаю, операция по перемене подковы завершена, и мы можем следовать дальше.
Всадник тяжело проскакал мимо, Митя разглядел только развевающийся чёрный плащ и круп вороного жеребца. Видно, дело у казённого человека было срочным.
Но возле дормеза тот вдруг осадил коня и гаркнул:
– Вот она где, голуба!
Голос был осипший от холода, но до дрожи знакомый. Пикин! Догнал!
– Если я не ошибаюсь, этот господин явился по нашу душу, – спокойно молвил Данила, чуть ускоряя шаг.
Митя же ничего не сказал, потому что стало очень страшно.
Ужасный капитан-поручик соскочил с коня, постучал в дверцу:
– Ваше сиятельство! – крикнул он. – Пустая затея от Пикина бегать! Как это я мимо-то прогрохотал, ведь по одной дороге ехали! В Твери на заставе говорят: был дормез, в Завидове говорят – не было. Чудеса да и только. Дай-ка, думаю, вернусь. Павлина Аникитишна, что вы молчите? Ау!
Он распахнул дверцу, а тут как раз и Данила подошёл.