JК
Сыновья и любовники :: Лоуренс Дэвид Герберт
Страница: 83 из 609Она так любит сына! Больше того, так на него уповает. Можно сказать, живет им. Ей приятно все для него делать: и поставить чашку для чаю, и отгладить воротнички, которыми он так гордится. Ее радует, что он гордится своими воротничками. Прачечной в поселке нет. И она всегда сама их стирала, гладила, нажимая изо всех сил на утюг, доводила до блеска. Теперь ей уже не придется делать это для него. Теперь он вырывается из дому. И чувство такое, словно он вырывается и из ее сердца. Словно не оставляет ей себя. Вот отчего так больно и горько. Он почти всего себя увозит с собой.
За несколько дней до отъезда — ему как раз исполнилось двадцать — Уильям сжег любовные письма. Они громоздились стопкой на верху кухонного буфета. Из иных он прежде читал матери отдельные места. Другие она взяла на себя труд прочитать сама. Но почти все они были на редкость заурядные.
И вот теперь, субботним утром, Уильям сказал:
— Пол, иди сюда, давай просмотрим мои письма, а все цветы и птицы будут твои.
Миссис Морел сделала всю субботнюю работу в пятницу, потому что сегодня был его последний свободный день. Сейчас она стряпала его любимый рисовый пирог, пусть возьмет с собой. А он едва ли понимал, как ей тяжко.
Он взял из стопки первое письмо. Было оно розовато-лиловое с багровым и зеленым чертополохом. Уильям понюхал страничку.
— Приятно пахнет. Чуешь?
И он ткнул листок под нос брату.
— Гм! — Пол принюхался. — Как он называется? Мам, понюхай.
Мать нагнулась точеным носиком к самому листку.
За несколько дней до отъезда — ему как раз исполнилось двадцать — Уильям сжег любовные письма. Они громоздились стопкой на верху кухонного буфета. Из иных он прежде читал матери отдельные места. Другие она взяла на себя труд прочитать сама. Но почти все они были на редкость заурядные.
И вот теперь, субботним утром, Уильям сказал:
— Пол, иди сюда, давай просмотрим мои письма, а все цветы и птицы будут твои.
Миссис Морел сделала всю субботнюю работу в пятницу, потому что сегодня был его последний свободный день. Сейчас она стряпала его любимый рисовый пирог, пусть возьмет с собой. А он едва ли понимал, как ей тяжко.
Он взял из стопки первое письмо. Было оно розовато-лиловое с багровым и зеленым чертополохом. Уильям понюхал страничку.
— Приятно пахнет. Чуешь?
И он ткнул листок под нос брату.
— Гм! — Пол принюхался. — Как он называется? Мам, понюхай.
Мать нагнулась точеным носиком к самому листку.