Та, которую я люблю.   ::   Танидзаки Дзюнъитиро

Ты и вправду мерзкий ребенок… Послушай, мне очень жаль, но и этот рис, и рыбу, и мисосиру тебе я дать не могу. Вернись сейчас мой сын, думаю, он наверняка поел бы вареного риса – вот я и готовлю, Да разве я отдам такому, как ты, то, что готовлю своему любимому сыну? Ну-ка, ну-ка, не задерживайся здесь. Вон из дома! Дел невпроворот – некогда мне тут возиться с тобой. Рис в котелке бурлит. Не подгорел бы. – Она произнесла это с кислой физиономией и возвратилась к очагу.

– Не говорите так, пожалейте меня. Я сейчас упаду от голода, – попробовал я разжалобить ее, но женщина резко повернулась ко мне спиной и, не ответив, загремела кастрюлями у очага.

«Что ж, делать нечего. Хоть я и голоден, придется терпеть. Пойду-ка поскорее туда, где матушкин дом», – решил я про себя и, приподняв веревочную занавеску, вышел из дому. Впереди, в пяти-шести те от дома, там, где дорога сворачивает вправо, похоже, возвышается холм. Дорога тянется к его подножию, но отсюда мне плохо видно, куда она там исчезает. Похоже, что холм до самой вершины порос густым сосновым лесом, таким же мрачным, как и лес вдоль дороги. Темно, и я ничего не вижу, но доносится сильный шум, будто ветер со скрипом раскачивает деревья, вот я и подумал, что там сосны. Я постепенно приближаюсь к холму и вижу, что дорога, прорезая его подошву, делает между соснами крюк вправо. Под деревьями еще плотнее сгущается мрак, вокруг меня становится еще темнее, чем прежде.

Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Но густые ветви сосен все закрывают, и неба совсем не видно.