Тайга   ::   Шишков Вячеслав

да мир хрещеный...

Злые шаги застучали по крыльцу: рванув дверь, грозно вошел в избу Пров.

- Лешие! - зарычал он. - Вот лешие-то, вот окаянные-то... Матрен!..

Все насторожились.

- Это что же такое, Матрен... - тяжело дыша, говорит Пров Михалыч проснувшейся жене. - Ведь всех наших коров варнаки зарезали...

- Как? Кто?! - всплеснула руками Матрена.

- Вот, Устин, будь свидетель... трех коров моих, последних, кончили, белых... у Федота двух телков зарезали...

Матрена завыла в голос, старухи, ударяя себя по бедрам, стали ахать и причитать. Устин со свечкой в руке стоял, сгорбившись, и не знал, что делать.

- Это все бродяжня, бузуи-висельники!.. - гремел Пров. - Н-ну, погод-ди!..

Пров суетливо схватил фонарь и вышел на улицу. Воздух в избе вдруг наполнился злобой. И пламя покаяния в Дашиной душе погасло.

Даша стоит как стояла, словно в пол вросла. Лицо красными пятнами пошло, раздуваются ноздри, все тело огнем палит. Иной стала Даша, прежней, назимовской.

- Вот что я хотела... Помер ли Иван-то Степаныч? Может, так зашелся... - как кипятком окатила она Устина и, упруго вздрагивая ядреным телом, будто издеваясь над ветхими старушонками, проворно вышла.

Устин, разинув рот, проводил ее до двери взглядом:

- Сатано... сгинь, лукавая сатано... Тьфу!

Серая ночь была. Звезда покатилась по небу, вспыхнула и осияла сумрак.