Там, вдали   ::   Шукшин Василий

Кто-то не понял, в чем дело, заорал:

-- Горька-а!

Кто-то продекламировал:

Вот моя деревня,

Вот мой дом родной!..

-- Да ти-ха! -- опять закричал Шкурупий. -- Просим же-ниха!

Когда так заорали, Петр заметно побледнел и, стиснув зубы, сидел и смотрел на всех злыми глазами.

-- Жених, дэва-ай! -- стонала своенравная свадьба.

Ольга посмотрела на мужа, подошла к нему, положила на плечо тяжелую горячую руку, сказала требовательно:

-- Спой, Петя, -- как кипятком ошпарила

-- Перестань, -- негромко сказал он.

Человек с вылинявшими глазами пробрался к ним, об-лапил Петра сзади и, обдавая теплым перегаром, загово-рил:

-- Есенина знаешь? Спой Есенина, -- и крикнул всем: -- Вы, щас -Есенина!

Его не услышали.

Петр сшиб с себя руки пьяного, встал и пошел на улицу.

Был тусклый поздний вечер, задумчивый, не по-осенне-му теплый. Кропотливо, въедливо доделывала свое дело осень. Это -- двадцать пятая в жизни Петра Ивлева, самая нелепая и желанная.

Он ушел в дальний конец двора, сел на бревно, уперся локтями в колени, задумался... Собственно, дум никаких не было, была удушающая ненависть к людям, визг, суетню и топот которых он слышал и здесь.

Из дома кто-то вышел. Петр вгляделся, узнал Ольгу, по-звал.

Ольга подошла, села на корточки перед ним.

-- Ну что?

-- Этот бардак надо разогнать, -- сказал Петр. -- Пусть догуляют сегодня и забудут сюда дорогу.

Ольга ответила не сразу.

-- Мне весело с ними, -- сказала нехотя.

-- Неправда. Ты просто... от скуки.

Ольга опять долго молчала.