Танцующий с тенью   ::   Андахази Федерико

Не видя друг друга в лицо, эти двое вскоре уже разговаривали как два старинных друга; голос из-за спинки кресла, голос, уже успевший сделаться привычным и родным для Молины, говорил о тех самых вещах, о тех самых местах, которыми была полна его душа. Неожиданно это голос произнес уже совсем доверительно:

– Послушайте, приятель, на самом деле мне нужен не просто шофер – мне нужен человек, который будет мне верен.

Хуан Молина закрыл лицо руками и дрогнувшим от волнения голосом объявил о своей верности.

– Да, – сказал он, – да, учитель. Как могу я не быть верным тому, кто сделал меня таким, каков я есть, – вот что сказал Молина, и ему было вовсе не нужно видеть лицо собеседника, чтобы узнать обладателя голоса, в котором соединились все голоса, рожденные под высокими небесами этого города.

Если бы застенчивость и волнение тому не помешали, Хуан Молина спел бы песню, которая так и рвалась у него из груди, но комок в горле мешает ему произнести эти слова:

Немоту мою простите —

в горле вырос снежный ком,

не владею языком,

будто разум с сердцем в ссоре,

вы – единственный учитель,

беспредельный, словно море,

лучезарный, как рассвет.

В этом тихом поклоненье

лести и притворства нет,

воспеваю вас молчаньем.

Если выгляжу печальным,

если слезы вдруг пролью,

значит, слезы – тоже пенье,

я не плачу – я пою.