Тень Ирода (Идеалисты и реалисты)   ::   Мордовцев Даниил Лукич

— Эти приезжие польские господа, должно быть, народ богатый, — передавал своим товарищам старый отельный кельнер Фриц, подмигивая одним глазом (это, впрочем, была его лакейская привычка таинственничать и таинственно подмигивать, хотя бы ему приходилось сообщать, что вакса не годится). — Люблю я этих поляков, польских господ то-есть, панов их, сорят дукатами на водку... Зо! (зо — тоже любимое слово Фрица).

— Ну, не говори, гер Фриц, — перебил его другой кельнер, поляк Юзеф. — Какое это польское панство? Их холопы, я заметил, не понимают по-польски. Я с ними заговаривал.

— Так что ж, что не понимают? У польских господ всегда эдакие замашки, чтоб лакеи у них были иностранцы — шик! — возражал Фриц, подмигивая. — Зо!

— Так-то так, да все что-то не так, — отстаивал свое мнение Юзеф. — Наш брат поляк не таков, а особливо пан... Закрутит это уса, брякнет шпорой, звякнет карабелей, глянет чертом, ну, так душа в пятки и уйдет! А это что? — Мокрая курица! — горячился Юзеф.

— Да, он, может, больной, бледный какой-то — зо!

— Больной!.. Эка важность! Наш брат поляк и больной орлом смотрит...

— То-то от орла-то своего, от пана, ты и тягу дал к нам в Вену — зо!

Юзеф сразу же нашелся.

— Что ж... ну, порют, правда... да это все от москалей, у них переняли, — бормотал он, — словно гонору — у них, у проклятых москалей.

— Ах, mein Gott! Ach, mein Gott! [11] Какие волосы! Ах, если б у меня такие волосы! — заахала, сбегая к лакеям, краснощекая, краснорукая и толстогрудая, но почти безволосая немочка-служанка.