Теперь-безымянные   ::   Гончаров Юрий Даниилович

Гимнастерка на солдате была насквозь мокра от пота, вся одежда так грязна, будто он долго барахтался в сыром липком черноземе. Кисти рук его были обмотаны тряпками, не бинтами, а именно тряпками, вероятно, изорванной нижней рубашкой, своей же — в растегнутый до последней пуговицы ворот у солдата виднелось только голое тело. Култышки свои он держал бережно, прижатыми к груди, и упал неловко, на выставленные локти.

— Куда ты, малый? — прохрипел он, кося красные белки глаз, не замечая лейтенантских петлиц Платонова. — Куда тебя несет? Самый обстрел тут — иль ослеп, не видишь? Связист, что ль? — разглядел он на Платонове катушку и телефонный ящик.

Близкий разрыв не дал Платонову ответить. Оба они уткнулись лицами в жесткий травяной войлок и оторвались от него, только когда перестала увесисто шлепать вокруг взброшенная снарядом земля. Солдат приподнялся первым, морщась, поправил на култышках тряпки, посучив руки одна о другую. При этом он искоса поглядывал вверх, где фырчал, гудел, подвывал и высвистывал невидимый металл, про который ему довелось достаточно узнать, каков он в действии, испытать это на самом себе.

— Ну, давай, давай! — проговорил он поощрительно-усмешливо, со злом, порожденным в нем болью от раны, всем тем, что он вытерпел на передовой. Его точно порадовало, что Платонов идет туда, где уже столько однополчан закрыли глаза. — Один такой-то вот, как ты, с катушкой, вон там уже лежит…

"Камгулов!" — пронеслось у Платонова в мозгу.