Тесть приехал   ::   Пахомов Юрий

Мы возили из Ахтарей в Краснодар раненых. Потом - приказ оставить пароход и добираться пешком в Новороссийск. О, это был скорбный путь. Степь, пыль, жара, ботинки с солдатскими обмотками, раскаленная каска на голове... Смешно, но я почему-то считал, что каска спасет. Шли под бомбежкой. Я не могу вспомнить, как мы добрались до Геленджика. Немцы все время бомбили мосты. Однажды бомба попала в окоп, совсем рядом. С нашего парохода осталось двое. Я и комиссар. Веселый человек. Он все время пел "Три танкиста, три веселых друга..." По тому, как он пел, можно было судить о делах на фронте... Ты спишь?

Швырков не ответил. Перед глазами вдруг всплыла фигура старика в желтом проеме двери вагона, бесплотная, точно намалеванная на холсте...

"Вот ведь как, - с обжигающим стыдом подумал он,- забыли старика. Забыли. Надо же, а?"

Швырков сел. Хотелось курить, но он боялся потревожить тестя. Сидел, обхватив колени руками, и с нарастающим раздражением думал, что, в сущности, давно привык к странной семье Леры, где об отце всегда говорили только в третьем лице: он, этот... Старика считали полушутом, полусумасшедшим. Так чему же сейчас удивляться? Впрочем, однажды он попытался вступиться за старика. Лера только изумленно приподняла брови: "Что ты знаешь о нашей жизни? Господи, да моя мать святая и... несчастная женщина. Прожить всю жизнь с идеалистом?"

...Еще он думал о том, что ему всегда был непонятен и чужд дом, где жили родители жены. Жили Кукушкины на окраине пыльного южного городка в старом мещанском доме.